Александр Красницкий - Гроза Византии
Василий Македонянин, однако, узнал это скорее всех. Он, по своему обыкновению, все свое свободное время проводил на форуме в народных толпах, только очень редко узнававших его, а потому всегда откровенных. Однажды при посещении форума, внимание Василия было привлечено громкими радостными восклицаниями толпы, слушавшей кого-то, Василию невидимого.
Македонянин поспешил как всегда пробраться к рассказчику и сразу узнал в нем хорошо теперь ему известного Андрея-юродивого.
Он не видел его как раз с того времени, когда Андрей возвещал чудо в покое Фотия.
— Что говорит Беалос? — спросил он у своего ближайшего соседа.
— Беалос рассказывает о новом чуде, совершенном Пресвятой Девой.
— О каком чуде?
— Он часто бывает в становище варваров и вот рассказывает, что сердце их князей смягчилось после той ужасной бури, и они готовы воспринять свет истины.
— Вот как! — удивился Македонянин.
Для него это сообщение было, действительно, очень приятной новостью. Он стал внимательно прислушиваться к словам Андрея.
— Спасение града св. Константина, — хрипло выкрикивал юродивый, -Всемогущий Бог избрал средством, чтобы просветить сердца, погрязшие во мраке невежества. Аскольд и Дир были поражены этой бурей. Они чувствуют Бога и посылают к императору своих людей за разрешением познать тайны Всемогущего Божества… Разве это — не новое чудо Пресвятой Девы?
— Откуда ты знаешь это, Андрей? — выступил Василий Македонянин.
— Это — ты, Македонянин? — воскликнул юродивый, как будто обрадованный появлением правителя. — Пойди и возвести императору, правителю и патриарху о том, что ты здесь слышал… Сам Бог привел тебя сюда… Сердца варваров смягчились… Если они просветятся светом истины, то и вся их страна примет христианскую веру… А это будет третьим чудом Пресвятой Владычицы Небесной.
Когда толпа узнала Василия, всюду раздались крики восторга. Василия, как известно, очень любили в Константинополе, видя в нем такого правителя, в каком давно уже нуждалась столица Византия.
Воодушевленная толпа почтительно расступилась перед ним, когда он, взяв под руку юродивого и отвечая на поклоны и приветствия, отправился вместе с ним к императорскому дворцу.
— Вот, великолепный, — вводя Андрея в покои Вардаса, проговорил он, -этот тебе уже известный человек говорит чудные вещи. Он рассказывает, что варяги, придя на Византию врагами, уйдут покорными ее детьми.
— Я этого ждал! — с просветлевшей улыбкой отозвался Вардас. — Это для их простых детских сердец должно быть прямым последствием совершившегося чуда… Расскажи мне, Божий человек, что ты видел и слышал во вражеском становище?
Андрей, оставив свой обычный тон, спокойно рассказал Вардасу обо всем, чему он был свидетелем в стане пришельцев.
В это время, по зову Василия Македонянина, в палаты Вардаса прибыл и Фотий.
Андрей приветствовал его как патриарха и подошел под его благословение. Фотий с не меньшим вниманием, чем Вардас, выслушал рассказ юродивого.
— Да, милость Божия над нами! — произнес он, когда Андрей умолк. -Через этих князей и все жители этой страны соединятся с нами в вере нашей. — И тогда уже над Византией не будет грозы с берегов Днепра.
— Напротив того, ее имя будет славно и среди варварского народа, -поддержал Василий. — Кто знает, может быть все эти страны признают власть нашего императора?
— Вряд ли, — перебил его Вардас, — они этого никогда не сделают, но с нас довольно и того, что, став нам единоверными, они прекратят свои нападения на нас… Только нам следует не отталкивать их, а встретить с великою ласкою и почетом, поразить их нашим великолепием, показать им храмы и еще раз убедить, что сами силы небесные за народ византийский.
На этом совещание кончилось.
Когда киевские князья прислали спросить, будут ли они допущены в Константинополь, их посланные были обласканы, щедро одарены и отпущены не только с разрешением, но даже приглашением к киевским князьям посетить столицу Византии.
5. ПЕРВЫЕ ВАРЯГИ В ВИЗАНТИИ
Совсем не так, как предполагалось раньше, вступили киевские князья с малым числом своей дружины в царственный город.
Вместо победного, их шествие походило скорее на покаянное.
Прежде всего с ними было допущено очень малое число дружинников. Правители Константинополя все-таки не на шутку побаивались своих полудиких гостей, так еще недавно бывших врагами. Всего только один струг с князьями и оставшимися в живых из их приближенных был впущен в Золотой Рог. Затем самые одежды князей вовсе не соответствовали их положению: у них все погибло во время бури, а по условию все гости должны были явиться без всяких признаков вооружения. Одежды же их не отличались ни пышностью, не великолепием, и, в сравнении даже с одеждами дворцовых слуг, одеяние князей казалось жалким и убогим.
Да и струг их шел как будто под конвоем… Со всех сторон его окружали суда с воинами императорской гвардии.
Посланные из Византии убедили Аскольда и Дира, что это со стороны императора является знаком особенного к ним почета.
Не о таком шествии на покоренную Византию мечтал оставшийся в Киеве Всеслав… Он думал, что его князья и их сторонники купаются в крови побежденного и разгромленного ими эллинского града, и вдруг вместо этого киевские князья сами идут чуть ли не с просьбой о помиловании…
Хорошо, что ничего этого не знал Всеслав…
Зато прием вышел, действительно, великолепным.
По установившемуся этикету князьям только показали императора.
Когда их струг прибыл к роскошно убранной пристани, князья встречены были Василием Македонянином и духовенством ближайшей к берегу дворцовой церкви.
— Добро пожаловать к нам, дорогие гости! — приветствовал их Василий. — Шли вы на нас с мечом и смертью, но Заступник наш Всесильный помог нам, и вот мы, не питая к вам никакого зла, готовимся принять вас как друзей… Он первый поклонился князьям. Те, в свою очередь, отвечали ему также низким поклоном.
— Ратное счастье изменчиво, — отвечал Василию Аскольд, — сегодня победил ваш Бог, завтра победим мы.
— Не говори так, вождь. Когда ты в наших храмах увидишь все величие нашего невидимого Бога, ты поймешь безумие твоих слов… Но не будем теперь говорить об этом, пойдем — наш всемилостивейший император желает видеть вас, храбрых славянских богатырей…
Он встал в середину между названными братьями и, задушевно и ласково разговаривая с ними, пошел по устланному сукном пути к входу в императорский дворец.
Другие придворные поступили так же в отношении прибывших с князьями их приближенных. Шествие растянулось на довольно большое расстояние.
