Василий Веденеев - Бальзам Авиценны
Старший среди затаившихся в засаде вольных всадников поймал на мушку спину Сеида и, уже нажимая пальцем на спусковой крючок, подумал, что с немыслимой высоты за происходящим наверняка наблюдает Аллах. Ибо не зря сказано в Священной книге: Господь твой в засаде! Именно он и рассудит тех, кто сошелся в этот час в глухом ущелье…
Увидев чернобородого Сеида, капитан почувствовал, как сердце сжалось от боли, – неужели суждено вновь попасть в лапы исмаилитов? Судя по тому, что сотворили эти фанатики с Нафтуллой, беглецов ждала страшная участь. Но как избежать ее? Наверняка Сеид здесь не один, а два усталых безоружных человека вряд ли смогут оказать сопротивление жестоким фидаи.
– Кто это? – едва слышно спросил Али-Реза.
– Сеид, – так же тихо ответил Федор Андреевич. – Фидаи Имама.
Стояла удивительная тишина, и было хорошо слышно, как назойливо жужжали зеленые мухи, облепившие окровавленное лицо мертвого Нафтуллы. Тонко и зло веще посвистывал ветер в щелях каменных громад молчаливо-равнодушных к суете людей, нарушивших вековой покой ущелья. Сеид торжествующе ухмылялся в бороду и небрежно постукивал пальцами по эфесу сабли. Из-за камней начали вылезать пестро одетые, грязные, вооруженные фидои, окружая застывших на месте беглецов.
Неожиданно щелкнул выстрел, и Сеид закрутился на месте, зажимая ладонью прошитое пулей, окровавленное плечо.
– У-у-у, шайтан! – взвыл он от боли.
Бухнуло еще несколько выстрелов, двое или трое фидаи упали, закричали раненые, затрещали ответные выстрелы. Медленно тающими облачками поплыл кисловатый пороховой дымок, свиваясь в невесомые ленты около трупа торговца, взиравшего на происходящее желтыми кругляшами золотых монет.
Кутергин сбил с ног Али-Резу и упал сам – столбом торчать под пулями просто глупость! И тут же мозг заработал с лихорадочной быстротой, отыскивая путь к спасению. Какая разница, кто в кого стреляет? Важно другое: в суматохе внезапно возникшей перестрелки появился шанс улизнуть, забиться в какую-нибудь щель и затаиться, но сейчас первым делом нужно выбраться из-под огня!
Федор Андреевич подтолкнул молодого шейха в расщелину между двумя огромными кусками породы. Лицо Али-Резы побледнело, но самообладания он не потерял и тут же понял, чего хотел капитан. Извиваясь как ящерица, он заполз в щель и подвинулся, давая место Кутергину. Перестрелка не прекращалась, по камням чмокали раскаленные кусочки свинца, разъяренные фидаи вопили дурными голосами и часто палили из ружей.
– Туда! – Али-Реза схватил русского за руку и показал на выемку в скале. До нее было около сажени. Там они окажутся в безопасности, но пока забираются – послужат прекрасной мишенью. И все же рискнуть стоило.
Помогая друг другу, беглецы проползли до конца расщелины и полезли на скалу. Пуля стукнула рядом с головой Федора Андреевича, и каменная крошка больно секанула по лицу. Хорошо еще, он успел зажмуриться.
Отчаяние придавало им силы, и вот уже капитан перевалился через шероховатый, источенный ветрами камень и очутился в тесной пещерке, где можно было лишь с трудом встать на четвереньки. Зато сюда не залетали свинцовые шмели. Через несколько секунд к нему присоединился Али-Реза. Немного отдышавшись, он придвинулся ближе к Кутергину.
– Скоро стемнеет. Нам надо лезть наверх. Здесь нас найдут.
– Наверх? – Федор Андреевич с сомнением покачал головой. Безумная затея! Днем и то с трудом лазили по горам, а уж ночью? Сорвешься, и костей не соберешь.
– Да-да, – жарко зашептал молодой шейх. – Наверх! Я знаю это ущелье, тут есть карниз, по нему пройдем до гребня. Опасно, но оставаться еще хуже! Кто бы ни взял верх, они придут за нами.
Русский и сам прекрасно понимал: остаться на месте означало неминуемую гибель. Но как лезть ночью на гору? Без веревок, с дрожащими от голода руками, ничего не видя вокруг?
Быстро темнело: как всегда, ночь в горах наступала стремительно, словно обрушивалась в ущелья, затопляя их чернотой на долгие часы, пока не взойдет солнце. Ощутимо похолодало, сильнее завыл ветер. Стрельба стала вялой, а вскоре и вовсе стихла. Противники не видели друг друга и не хотели выдать себя вспышкой выстрела: среди горцев много метких стрелков, способных без промаха поразить цель, показавшуюся хоть на мгновение. Сколько это будет продолжаться, у кого у первого сдадут нервы? Ни исмаилиты, ни вольные всадники не собирались отступать и готовились ждать хоть до рассвета, уверенные в своей победе и в том, что жертвы никуда не денутся. Беглецы оказались как бы на ничейной земле, разделявшей непримиримых противников.
Али-Реза дотронулся до руки русского, призывая его следовать за собой, и потихоньку выбрался из пещерки. Он встал на плечи Кутергина и дотянулся до края нависшего над их временным убежищем каменного козырька. Мгновение – и молодой шейх уже протянул руки, помогая влезть на козырек товарищу по несчастью. Из-под ноги капитана сорвался камень и с глухим стуком покатился вниз. Тут же темноту разорвали вспышки выстрелов, несколько пуль стукнули в скалу над головами сжавшихся в комок бепецов но через минуту все успокоилось и лишь побитой собакой подвывал неугомонный ветер, старательно вылизывая щели в горных громадах. Али-Реза облегченно перевел дух и шепнул, что до карниза осталось совсем немного: он очень узкий, на него едва можно встать зато потом он расширяется.
Наверх полезли рядом, судорожно шаря руками в поисках любой трещины, неровности, хоть махонького выступа, чтобы зацепиться пальцами или поставить ногу. Мышцы болели от напряжения и в любой момент грозили превратиться в комок судорожной боли, на лбу выступала испарина. Однако два измученных человека упрямо стремились к спасению. Когда нога срывалась или пальцы никак не могли нащупать опору, сердце в груди замирало, и приходилось усилием воли заставлять себя не запаниковать, не сдаться. Медленно, вершок за вершком, беглецы тянулись к карнизу. Ощутив рукой неровную, покрытую каменной крошкой площадку, шириной не более ладони, Федор Андреевич не поверил себе: неужели удалось почти невозможное? Али-Реза уже забрался на карниз и нетерпеливо шипел, призывая русского поторопиться. Наконец, Кутергин тоже встал на спасительную тропку и бочком, почти прилипая к скале, двинулся за молодым шейхом, стараясь не думать, какая бездна разверзлась под ногами. Она словно притягивала к себе и ждала любого неверного шага, чтобы навсегда оставить смельчаков в ушелье, принеся их в жертву великим духам древних гор. По спинам ручьями тек холодный пот, в висках тонко стучала молоточками кровь, временами кружилась голова от голода и усталости. Карниз круто забирал к вершине и был настолько узким, что каблуки сапог все время висели над пустотой. Федору Андреевичу ужасно хотелось согреть дыханием израненные, онемевшие от холодного ветра и напряжения пальцы, но нельзя останавливаться – надо идти и идти! Немного сдвинуть левую ногу, осторожно подтянуть к ней правую, опять переставить левую…
