Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе
Хотя скифов, как полагают современные лингвисты, следует отнести к ираноязычным народам – индоевропейская семья, индоиранская или арийская группа, их образ жизни, как мы убедились, был практически таким же, как у гуннских племен тюрко-монгольской расы, которая, примерно в то же самое время, начала приходить в движение на другом краю степи, на границах с Китаем. Действительно, условия кочевой жизни в Северном Причерноморье или Прикаспии и в Монголии в принципе аналогичны, хотя в последнем регионе намного более суровы. Так что не стоит удивляться, если, абстрагировавшись от физического типа или данных лингвистики, скифы, какими их описывают греческие историки или которых мы видим на греко-скифских вазах, напоминают нам уровнем развития своей культуры и общими условиями существования хунну, тукю и монголов, описанных и зарисованных китайскими летописцами или художниками. Между этими двумя группами мы находим некоторое количество общих обычаев, либо потому, что одинаковый образ жизни диктовал скифам и гуннам одни и те же решения (например, как скифские, так и гуннские конные лучники носили штаны и сапоги в отличие от платьев жителей Средиземноморья или Древнего Китая и, очевидно, даже использовали стремена[10]), либо географические контакты находившихся на одной стадии культурного развития скифских и гуннских племен привели к появлению сходных ритуалов (например, погребальных жертвоприношений, практиковавшихся до весьма поздних времен как у скифов, так и у тюрко-монголов), тогда как в Передней Азии и Китае они исчезли со времен погребений Ура и Ан-яня.
Итак, между 750–700 гг. до н. э. скифы (точнее, часть скифско-сакских народов, поскольку большая часть саков осталась в предгорьях Тянь-Шаня, в районе Ферганы и Кашгарии) переместились из района Тургая и реки Урал в Южную Россию, вытеснив киммерийцев. Похоже, некоторым киммерийцам удалось бежать в Венгрию – страну, очевидно уже населенную племенами, близкими к фракийцам; не эти ли беженцы закопали «клады» в Михаени близ Силадьи и в Фокору близ Хевеша, а также в Михалкова в Галиции. Остальные киммерийцы через Фракию (по мнению Страбона) или через Колхиду (по Геродоту) бежали в Малую Азию, где мы видим их скитающимися по Фригии (ок. 720 до н. э.), потом по Каппадокии и Киликии (ок. 650 до н. э.) и, наконец, по Понту. Часть скифов бросилась за ними в погоню (в 720–700 гг.), но, говорит нам Геродот, они заблудились, перешли Кавказ через Дербент и столкнулись с Ассирийской империей, на которую их царь Ишпахай напал, впрочем, без успеха (ок. 678 до н. э.). Другой скифский царек, Партатуа, более информированный, сблизился с Ассирией, поскольку у ассирийцев были те же враги, что и у него, – киммерийцы, угрожавшие их границам со стороны Киликии и Каппадокии. Скифское войско, действуя в согласии с ассирийцами, направилось к Понту раздавить последних оставшихся киммерийцев (в 638 г.). Десять лет спустя сын Партатуа, которого, по свидетельству Геродота, звали Мадий, пришел на призыв Ассирии, оккупированной мидянами, сам вторгся в Мидию, которую покорил (ок. 628 до н. э.); но мидяне очень скоро восстали; их царь Киаксар перебил скифских вождей, и остатки скифов отступили через Кавказ в Южную Россию. Это всего лишь несколько наиболее значительных эпизодов нашествий скифов, которые на протяжении почти семидесяти лет наводили ужас на Переднюю Азию. Все это время великие индоевропейские варвары были грозой Древнего мира. Их конница осуществляла грабительские набеги по своему усмотрению от Каппадокии до Мидии, от Кавказа до Сирии. Это масштабное движение народов, эхо которого докатилось до пророков Израиля, представляет собой первое зафиксированное историей нашествие кочевников из северной степи в самое сердце древних цивилизации юга, движение, которое, как мы увидим, повторялось в течение приблизительно двадцати веков.
Когда персы сменили ассирийцев, вавилонян и мидян, они занялись организацией защиты оседлого Ирана от новых вторжений из внешнего Ирана. По сведениям, сообщаемым Геродотом, Кир совершил свой последний поход против массагетов, то есть скифов из региона восточнее Хивы (ок. 529 до н. э.). Свой первый крупный поход Дарий совершил против европейских скифов (ок. 514–512 до н. э.). Через Фракию и нынешнюю Бессарабию он вошел в степь, где, следуя обычной тактике кочевников, скифы, вместо того чтобы принять бой, стали отступать, заманивая его все дальше и дальше в необжитые места. У него хватило ума вовремя повернуть назад. Геродот близок к тому, чтобы считать эту Русскую кампанию[11] безумной прихотью деспота. В действительности речь для Ахеминида шла об осуществлении вполне реальной политической идеи: персизация внешнего Ирана, паниранское единство. Предприятие закончилось неудачей, скифы, избежав персизации, остались мирными хозяевами Южной России в течение еще более чем трех столетий. Результатом похода Дария стало, как минимум, окончательное устранение для Передней Азии вторжений кочевников.
Найденные предметы скифского искусства (к которым мы еще вернемся), позволяют нам частично увидеть прогресс в нем за время пребывания скифов в России. Сначала, приблизительно между 700–550 гг. до н. э., центр скифской культуры остается в юго-восточной степи, в окрестностях Кубани и полуострова Тамань. Очевидно, скифы также уже доминировали в это время в Южной Украине, между низовьями Днепра и Буга, что подтверждают находки в Мартоноше и Мельгунове, но, по всей вероятности, более спорадически. Лишь между приблизительно 550–450 гг. до н. э., по мнению Тальгрена, на землях современной Украины начинается расцвет скифской культуры, которая достигает своего апогея приблизительно в 350–250 гг. до н. э., что можно увидеть на примере огромных царских курганов в районе нижнего течения Днепра, в Чертомлыке, Александрополе, Солохе и Деневе и других местах. Крайняя северная зона, которой достигла скифская экспансия на западе, находится на северной границе лесостепи, чуть южнее Киева и в Воронежской области. На северо-востоке скифская экспансия, двигаясь вверх по Волге, достигла до Саратовской области, где были сделаны важные находки и где Тальгрен помещает скифский или ассимилированный скифами народ – во всяком случае, также иранского происхождения – сарматов. Впрочем, возможно, что скифы в Южной России составляли лишь аристократию, господствующую над киммерийским, то есть фрако-фригийским, субстратом. Бенвенист отмечает, что у Геродота (IV, 5–10), хотя данные, заявленные как скифские, говорят о чисто иранских именах собственных, другие сведения о тех же самых скифах, но заявленные как греческие по происхождению, выявляют еще и фрако-фригийскую ономастику. Дошедшие до нас лингвистические данные подтверждаются археологическими находками. Тальгрен пишет: «Гальштаттский характер киммерийской эпохи бронзы продолжил существование на Украине как крестьянская культура, даже в период укрепления скифизма и эллинизма». Наконец, на севере скифской, в большей или меньшей степени киммерийской, субстратной зоны жили варвары нескифского происхождения, именуемые Геродотом андрофагами, меланхенами и исседонами и которые, как можно предположить, были финно-угорского происхождения. Тальгрен предлагает поместить андрофагов к северу от Чернигова, а меланхленов – севернее Воронежа. Мы знаем, что два эти
