УЛЬМ – 43 - Александр Леонидович Аввакумов
– С кем имею честь разговаривать? – спросил он мужчину. – Вы знаете милейший, что вам грозит за вашу агитацию по закону военного времени?
Мужчина не ответил на его вопрос. Он старался не смотреть на офицера. Его глаза бегали из угла в угол в этом небольшом блиндаже, иногда замирая на какой-то миг на предмете, что лежали на столе Покровского.
– Не желаете отвечать? Да, Бог с вами, милейший. Я не буду передавать вас в руки военно-полевого суда, а решу эту проблему самостоятельно. Я вас просто повешу, как вешают предателей родины и шпионов.
Мужчина смерил его взглядом, в котором было полнейшее презрение, как к нему, так и к смерти. Он сплюнул на землю и с вызовом посмотрел на него.
– Всех не перевешаете, господин офицер. Нас тысячи….
– А, я и не собираюсь всех вас вешать, их повесят другие. А, вот вас, я повешу сам, с превеликим удовольствием. Ты вошь, а их уничтожают. Ты меня, понял?
Агитатор снова отвернулся от него, словно его и не было в этой землянке.
– Уведите его, – приказал он конвою. – Выставите охрану, чтобы не сбежал.
Утром Олег Андреевич построил свою роту. Два солдата вывели агитатора из землянки. Его поставили под одинокое дерево, которое сохранилось после последнего боя. Дерево было без листьев, словно голова человека, побритая под ноль. Мужчина стоял в расстегнутой шинели. Его длинные светлые волосы трепал сильный северный ветер. Унтер офицер перебросил веревку с петлей через сук и отошел в сторону.
– Перед вами стоит враг отечества, – громко произнес Покровский. – Он призывал вас бросать оружие и расходиться по домам. Этот человек призывал вас открыть фронт нашему врагу! Он и ему подобные агитаторы хотят поражения России в этой войне! Что нужно сделать с этим человеком? Отпустить, чтобы он снова разлагал нашу армию или повесть, чтобы ни он, ни ему подобные лица, не украли у нас нашу победу, вашу славу? Что вы, братцы, молчите?
Поручик замолчал, ожидая какого-либо ответа от солдат, но те упорно молчали, не решаясь, по сей вероятности, взять на себя грех в убийстве этого человека. Он снова посмотрел на солдат, многие из которых, встретившись с его взглядом, отводили свои глаза в сторону.
– Унтер-офицер, приведите приговор в исполнение!
Агитатора подвели к дереву. Кто-то из солдат поставил под ноги пустой артиллерийский ящик из-под снарядов.
– Давай! Это не больно, – произнес унтер-офицер и подтолкнул приговоренного мужчину к дереву.
Он, молча, встал на ящик, сам накинул себе петлю на шею и посмотрел на строй.
– Товарищи! – выкрикнул он.
Унтер-офицер выбил из-под него снарядный ящик. Ноги мужчины задергались, и со стороны многим показалось, что казненный человек куда-то побежал. Однако, это продолжалось не так долго. Тело несколько раз дернулось и вытянувшись в струнку, затихло.
– Разойдись! – громко скомандовал Олег Андреевич и направился в сторону своего блиндажа.
***
Корнилова Вера посмотрела на Олега Андреевича. Заметив ее взгляд, он улыбнулся ей.
– Вы меня не пригласите на танец? Я так давно не танцевала, а сегодня, выпив с вами шампанского, неожиданно захотела немного покружиться в танце.
– Вы, словно, читаете мои мысли, Вера. Я с удовольствием потанцую…..
Оркестр заиграл вальс «На сопках Манчжурии» и Олег Андреевич закружил Веру в вальсе. Он моментально вспомнил юнкерское училище, где их, молодых юношей, учили танцевать вальс. Это был обязательный курс танцев, и все курсанты в приказном порядке должны были пройти этот обязательный курс
«А, она танцует достаточно хорошо», – подумал он, предоставляя партнерше возможность в импровизации отдельных элементов танца.
– Вера, где вы так хорошо научились танцевать, – поинтересовался он у женщины. – такое легкое скольжение….
– Вы знаете, у меня были хорошие учителя. Не забывайте, в какой семье я родилась, – произнесла она и кокетливо улыбнулась ему.
Танец закончился и он, взяв ее под руку, повел к столику. Мужчина протянул руку к бутылке с шампанским, но его опередил официант. Он быстро разлил вино по бокалам и посмотрел на Олега Андреевича.
– Можете, нести десерт, – произнес он.
– Вера! Скажите, чем занимается ваш институт, в котором вы работаете? – ненавязчиво, спросил он женщину. – Сейчас у нас в союзе стало так много закрытых институтов, что можно, просто, запутаться в этих почтовых ящиках.
Она звонко рассмеялась. Похоже, выпитое ей вино стало сказываться на поведении женщины. Она наклонил чуть в сторону Покровского и тихо произнесла:
– Наш институт занимается металлами, а если проще, мы разрабатываем и испытываем танковую броню, но только об этом никому…
Олег Андреевич улыбнулся.
– Выходит вы женщина из стали, если так можно назвать вас. И насколько крепка наша броня? Она лучше немецких образцов или нет? Я в прошлом военный человек и немного разбираюсь в этом.
Женщина посмотрела на него. В ее глазах, читалась тайна. Она приложила палец к губам и все также тихо прошептала.
– Скажите, Олег Александрович, какое вы имеете отношение к этому вопросу? Случайно, вы не немецкий шпион?
– Нет, Вера, я никакого отношения к стали не имею, как и не имею никакого отношения к немецкой разведки. Я советский человек и мне просто интересно, сможем ли мы на равных воевать с немцами, так как у них одна из самых сильных армий не только в Европе, но и в мире.
Олег Андреевич, не отрывая своего взгляда, продолжал смотреть на Веру. Под его взглядом она немного смутилась.
– Господи! Какая же я дура, – произнесла она. – Я хотела пошутить, но вышло, как-то неуклюже. Вы для меня так много сделали, а я вас обижаю. Простите меня….
На лице Корниловой заиграла краска. Даже невооруженным взглядом было видно, как переживает она за столь неприятный выпад в сторону Олега Андреевича. Он взял ее ладонь в свою руку и ласково сжал ее.
– Я не обижаюсь на вас, Вера. Я хорошо понимаю вас: арест дяди и тому подобное. Вы, наверное, живете в постоянном страхе, боитесь провокаций. Вот и меня вы практически не знаете и вдруг мой интерес к вашей работе.
Вера с благодарностью посмотрела на него.
– Спасибо вам за понимание. Есть вещи, о которых не принято рассказывать не только родным и близким, но и своим коллегам по работе. А здесь: ресторан, вино….
– Да, что вы Вера? Какая обида? Простите меня за мой глупый вопрос.
Она посмотрела на свою руку и осторожно освободила ее из мужской ладони.
– Давайте, выпьем, Олег Андреевич и потанцуем. Я так давно не танцевала, что трудно удержать ноги в покое. Только, сейчас и
