Хэммонд Иннес - Проклятая шахта.Разгневанная гора
И тут же повернулся и пошел по набережной. В этот момент и было принято фатальное решение. Харбор-Террас находилась позади газового завода, это была узкая улочка, которая начиналась у гавани. Дом номер два, крайний в ряду совершенно одинаковых строений, стоял рядом с каким-то торговым зданием. На окне висели рваные тюлевые занавески, и весь дом носил отпечаток бедности и в то же время респектабельности, что отличает гостиницы во всем англоговорящем мире.
На мой звонок открыла девушка. Ей было лет двадцать восемь, она была одета в желтый свитер и зеленые брюки. Она широко мне улыбнулась, но только губами, серые глаза ее смотрели твердо и настороженно.
– Могу я видеть мистера Таннера? – спросил я. Губы ее сжались, превратившись в тонкую линию.
Глаза прищурились.
– Как вы сказали, кто вам нужен? – переспросила девушка. Ее резкий голос никак нельзя было назвать музыкальным.
– Таннер, – повторил я. – Мне нужен мистер Дэйв Таннер.
– Здесь таких нет, – решительно сказала она и стала закрывать дверь, словно пытаясь скрыться от чего-то страшного.
– Это мой старый друг, – торопливо проговорил я, не давая ей закрыть дверь. – Я приехал издалека для того, чтобы с ним повидаться. По его просьбе, – добавил я.
– Здесь нет никакого мистера Таннера, – упрямо повторила она.
– Но… – Я достал из бумажника письмо. – Это Харбор-Террас? Дом номер два, верно? – спросил я.
Она осторожно кивнула, словно боясь признаться лаже в этом.
– Ну так вот, я получил от него письмо. – Я показал ей подпись и адрес. – Он уроженец Уэльса, – скачал я. – У него темные волосы и черные глаза, и он немного хромает. Я приехал из Италии, чтобы с ним повидаться.
Она, по-видимому, успокоилась, но на лице у нее появилось удивленное выражение.
– Вам нужен мистер Джонс. Его зовут Дэвид, и он слегка хромает, как вы и говорите. Но сейчас его нет, он вышел в море, рыбачит. – И снова у нес на лице появилось испуганное выражение, словно она опасалась, что сказала слишком много.
– Когда он вернется? – спросил я. У меня засосало под ложечкой: очевидно, у него были основания для того, чтобы изменить имя, и мне не понравился испуг, который я видел в глазах этой девицы.
– Он ушел в море в субботу, – сказала она. – А сегодня среда, значит, приедет никак не раньше завтрашнего дня. Может быть, даже в пятницу. Это зависит от погоды.
– Я приду сегодня вечером.
– Это бесполезно, – сказала она. – Он до завтра не вернется.
– Я приду вечером, – повторил я. – Как называется его лодка?
– Вечером приходить бесполезно. Его не будет дома. Приходите завтра. – Она одарила меня широкой неуверенной улыбкой и закрыла передо мной дверь.
Я пообедал жареной рыбой с чипсами и отправился к южному пирсу, чтобы навести кое-какие справки. От старого матроса я узнал, что Дэвид Джонс – шкипер пятидесятипятитонного кеча «Айл оф Мул», который он использует для ловли рыбы. Старик подтвердил, что судно вряд ли вернется в порт раньше завтрашнего дня, а может быть, придет и позже. Но когда я его спросил, где рыбачит «Айл оф Мул», его бледные голубые глаза уставились на меня с любопытством, и он тут же замкнулся; на его лице появилось выражение подозрительности, точно так же, как и у девушки с Харбор-Террас.
– Может, к Бретани подался, а может, поближе где, возле Силлей, – сообщил он мне. – Он же не по селедку, он, понимаешь, добывает макрель да сардину, а ее не враз найдешь. – И он уставился на меня своими глазами удивительной голубизны, словно ожидая, посмею ли я задавать еще вопросы.
После этого я вернулся в город. Было немного больше трех. Солнце скрылось с небес, и снова опустился туман с легкой моросью. Пензанс выглядел мокрым и унылым. Почти до восьми часов, когда в наступающих сумерках я возвращался на Харбор-Террас, я еще мог, у меня еще было время принять самостоятельное решение. В течение нескольких часов была возможность разорвать эту нить судьбы, а потом, при удаче, я мог бы как-нибудь устроиться на судно, направляющееся в Канаду, и ничего не узнал бы о том, что произошло с моей матерью.
Но страх и одиночество – это такая комбинация, которую не всякий человек может побороть. Таннер – единственный человек, которого я знал в этой чужой стране, единственное звено, связывавшее меня с будущим. Что из того, что он занимается темными делами? Я дезертир, и поскольку это ставит меня вне закона, то я, пока нахожусь на свободе, должен зарабатывать свой хлеб тоже незаконными путями. Это было ясно, и с этим я готов был примириться. Труднее было мириться с неопределенностью, с неизвестными трудностями, с которыми придется встретиться, когда я начну как-то функционировать. Я избрал наиболее легкий путь, утешая себя тем, что если не принять предложение Таннера, то потом об этом придется пожалеть.
Итак, только что часы в гавани пробили восемь, я повернулся и пошел мимо газового завода в сторону Харбор-Террас. В свете одинокого уличного фонаря струи дождя танцевали на мостовой узкой улочки и потоки поды лились в придорожные канавы по краям. На этот раз дверь мне открыла женщина постарше.
– Что, мистер Таннер еще не вернулся? – спросил я ее.
Она заметно побледнела и быстро взглянула через плечо на крутую лестницу, которая вела наверх, в темные помещения верхнего этажа.
– Сильвия! Сильвия! – позвала она хриплым взволнованным голосом.
На верхней площадке лестницы отворилась дверь, и в потоке света показалась девушка, с которой я разговаривал днем.
– В чем дело, тетя?
– Тут один человек спрашивает мистера Джонса. Дверь тут же захлопнулась, прекратив доступ свету,
и девушка стала спускаться по лестнице. Она по-прежнему была одета в желтый свитер и зеленые брюки, но лицо у нее было бледное и напряженное. . – Что вам нужно? – спросила она, а потом, не переводя дыхания, добавила: – Он еще не вернулся, я же вам сказала, что он вернется не раньше завтрашнего дня. Зачем вы сюда пришли… снова? – Последнее слово прозвучало как-то нерешительно.
– Я вам говорил, что приду вечером, – напомнил я ей. Тут мой взгляд упал на ее руку. На ней были пятна крови, так же как и на брюках. И в воздухе вокруг нее витал какой-то безличный знакомый запах. Может быть, больницы? Пахло йодом!
Она уловила направление моего взгляда.
– Это один из наших постояльцев, – пробормотала она. – Он порезался стеклом. Простите, мне нужно пойти и забинтовать ему плечо. – Не успела она произнести слово «плечо», как се глаза расширились. В них мелькнуло выражение ужаса, и она сделала быстрое движение к входной двери, чтобы ее закрыть.
