Джин Ауэл - Охотники на мамонтов
Джондалар оценил живую, магнетическую силу этого взгляда и сердито нахмурил брови. Но светловолосая женщина и темнокожий мужчина ничего не замечали. Ее настолько поразил цвет темной мужской кожи, что она взирала на него с беззастенчивым любопытством и удивлением ребенка. А его привлекли как простодушие и невинность реакции Эйлы, так и ее красота.
Вдруг, точно очнувшись и осознав, что она в упор разглядывает незнакомого мужчину, Эйла густо покраснела и опустила глаза в землю. Джондалар, конечно, объяснял ей, что женщины и мужчины могут сколько угодно разглядывать друг друга и что это вполне естественно, однако у людей Клана это считалось проявлением невоспитанности и даже оскорблением, особенно со стороны женщины. Креб и Иза хотели, чтобы Клан полностью признал Эйлу, и поэтому они неутомимо заставляли ее следовать своим обычаям; именно полученное в Клане воспитание и стало причиной ее замешательства.
Однако ее явное смущение только подогрело интерес темнокожего мужчины. Он привык быть объектом особого женского внимания. Первоначально удивленные его внешностью женщины с удвоенным любопытством стремились узнать, какие еще особенности скрыты от их взоров. Его порой забавляло, что во время Летних Сходов, едва ли не каждая женщина страстно желала лично убедиться в том, что его мужские достоинства были такими же, как у других мужчин. В сущности, он спокойно воспринимал все это, но реакция Эйлы была не менее удивительной для него, чем для нее — его цвет. Ему редко случалось видеть, чтобы поразительно красивая взрослая женщина вдруг залилась румянцем, как смущенная юная девушка.
— Ранек, ты уже познакомился с нашими гостями? — крикнул Талут, направляясь в их сторону.
— Нет пока, но я жду этого момента… с нетерпением. Услышав звук его голоса, Эйла подняла голову и окунулась в блестящую черноту его глаз, полных желания и едва уловимой насмешки. Его взгляд словно раздевал ее и, проникая в сокровенные глубины ее сущности, касался тех мест, которые прежде были доступны лишь Джондалару. Ее тело откликнулось с неожиданным трепетом, большие серо-голубые глаза потемнели от возбуждения, и с губ сорвался слабый вздох. Чуть подавшись вперед, мужчина сделал традиционный приветливый жест, но не успел назвать своего имени, поскольку высокий незнакомый мужчина, явно пребывавший в дурном расположении духа, решительно встрял между ними.
— Я — Джондалар из племени Зеландонии, — быстро сказал он, протягивая вперед руки, — а женщину, с которой я путешествую, зовут Эйла.
«Что-то сильно расстроило Джондалара, — безошибочно поняла Эйла, — похоже, ему чем-то не понравился этот темнокожий мужчина». Она привыкла понимать людей без слов, по выражению лица, позам или жестам, и обычно внимательно следила за Джондаларом, ожидая молчаливой подсказки, которая могла бы помочь ей выбрать правильную линию поведения. Безмолвный язык Клана был очень точен, каждый жест заключал в себе строго определенную информацию, однако мимика и жесты людей, чье общение строилось на языке слов, были гораздо менее содержательными, и Эйла пока не могла доверять собственному восприятию. Конечно, легко было выучить слова, но при таком общении возникало немало сложностей. Вот сейчас, например, совершенно непонятно, почему вдруг изменилось настроение Джондалара. Она видела, что он рассердился, но не знала почему.
— Приветствую тебя, друг, — сказал темнокожий, обмениваясь с Джондаларом крепким рукопожатием. — Меня зовут Ранек, мое имя известно среди Мамутои. Говорят, если не врут, конечно, что я лучший резчик Львиного стойбища, — заявил он с самоуничижительной улыбкой и добавил: — Странствуя с такой прекрасной спутницей, ты должен ожидать, что она неизменно будет привлекать мужское внимание.
На сей раз уже Джондалар пришел в замешательство. Дружелюбие и чистосердечие Ранека показали ему, каким глупым было его поведение, и он с привычной болью вспомнил о брате. Как и этот резчик, Тонолан был таким же радушным и уверенным в себе, и когда они встречали во время Путешествия новых людей, то именно он делал первый шаг к дружескому общению. Джондалар же вечно расстраивался из-за собственной глупости, зачастую начиная новое знакомство с враждебных выпадов. В лучшем случае это можно было отнести на счет его дурного характера или воспитания.
Однако сильная вспышка гнева была настолько удивительной, что застала его врасплох. Укол жгучей ревности поразил его новизной ощущений, вернее, неожиданно вызвал давно забытые воспоминания. Джондалар отчаянно пытался совладать с собой. Ведь, в сущности, этот высокий, красивый мужчина, наделенный природным обаянием и горячим сердцем и обладавший большим опытом по части любовных игр, был более привычен к тому, что женщины ревновали его друг к другу.
«Почему же меня задело, что другой мужчина проявил внимание к Эйле? — подумал Джондалар. — Ранек прав, она действительно очень красива, и такое отношение вполне естественно. К тому же Эйла имеет право выбрать мужчину по собственному желанию…»
Возможно, ее привязанность к нему объяснялась только тем, что он был первым нормальным мужчиной, которого она встретила, и это еще не значит, что она будет любить его вечно. Эйла видела, как Джондалар улыбнулся Ранеку, Но, судя по напряженной спине, его раздражение не ослабло.
— Ранек всегда легкомысленно отзывается о своем мастерстве, хотя у него нет привычки приуменьшать другие свои достоинства, — сказал Талут, направляясь вместе с гостями к странной земляной пещере, возвышавшейся на речном берегу. — В этом смысле он и Уимез — одного поля ягоды, хотя среди мастеров такое встречается сплошь и рядом. Уимез принимает учеников в свою мастерскую так же неохотно, как Ранек, сын его очага, говорит о его таланте. А на самом деле Ранек — лучший резчик по кости среди всех Мамутои.
— Значит, у вас есть искусный мастер по кремню? — с надеждой спросил Джондалар, тут же забыв о вспышке ревности и уже предвкушая встречу с опытным мастером, владеющим его ремеслом.
— Да, и он тоже лучший среди лучших. Львиное стойбище славится своими дарованиями. У нас лучший резчик по кости, лучший мастер по кремню и мудрейший и старейший Мамут, — гордо заявил вождь.
— И кроме того, вождь столь внушительных размеров, что люди предпочитают не спорить с ним, вне зависимости от того, согласны они с его мнением или нет, — добавил Ранек с кривой усмешкой.
Талут молча ответил ему тем же, зная, что колкости Ранека обычно направлены на то, чтобы занизить оценку своего собственного таланта. Однако они не удерживали Талута от хвастовства. Он гордился своей стоянкой и с готовностью сообщал об этом всем и каждому.
