Бернард Корнуэлл - Экскалибур
— Ты полагаешь, что у Мордреда есть ублюдки? — гнул свое Мерлин.
— Десятки, надо думать.
— Надо, Дерфель, тебе — надо, — рявкнул Мерлин. — Имя, Дерфель! Имя назови!
Я напряг память. Я знал Мордредовы грешки получше многих, поскольку был наставником мальчика; впрочем, это поручение я исполнял неохотно и из рук вон плохо. Я так и не сумел стать ему отцом, и хотя моя Кайнвин пыталась быть ему матерью, она тоже не преуспела, и треклятый мальчишка вырос угрюмым, злобным выродком.
— Была одна служанка, — припомнил я, — он с ней долгонько хороводился…
— Как ее звали? — осведомился Мерлин, набив рот сыром.
— Киууилог.
— Киууилог! — прыснул друид. — Говоришь, эта Киууилог родила ему ребенка?
— Мальчика, — кивнул я, — если, конечно, малец и впрямь его, а скорее всего, так.
— И где же сейчас наша Киууилог? — продолжал допрашивать меня Мерлин, размахивая ножом.
— Очень может статься, что в здешних краях. Она не переехала в дом Эрмида вместе с нами, а Кайнвин всегда думала, что Мордред дал ей денег.
— Выходит, и впрямь был к ней привязан?
— Думается, да.
— Ну не отрадно ли узнать, что в дрянном мальчишке есть хоть что-то хорошее… Киууилог, говоришь? Гавейн, ты сможешь отыскать ее?
— Попытаюсь, господин, — пылко заверил Гавейн.
— Не просто попытайся. Преуспей! — рявкнул Мерлин. — А как она выглядела, Дерфель, эта, с позволения сказать, Киууилог? Вот ведь имечко, право!
— Невысокая, — стал вспоминать я, — пухленькая, черноволосая.
— Пока что под твое описание подходит любая британская девка младше двадцати лет от роду. Поточнее никак нельзя? Сколько сейчас ребенку?
— Шесть, — отозвался я, — и, если память меня не подводит, волосы у него рыжеватые.
— А сама девица? Я покачал головой.
— Симпатичная, но не из тех, что запомнится.
— Все девушки запоминаются, — торжественно объявил Мерлин, — особенно если зовут их Киууилог. Отыщи ее, Гавейн.
— А на что она тебе? — полюбопытствовал я.
— Я разве в твои дела лезу? — парировал Мерлин. — Или, может, я прихожу и задаю тебе дурацкие вопросы про щиты и копья? Или досаждаю тебе идиотским любопытством на предмет, как именно ты вершишь правосудие? Занимают ли меня твои виды на урожай? Иначе говоря, докучаю ли я тебе, вмешиваюсь ли в твою жизнь, Дерфель?
— Нет, господин.
— Вот и ты о моей жизни не допытывайся. Землеройке орла не понять. Покушай-ка лучше сыра, Дерфель.
Нимуэ к еде так и не притронулась. Она сидела мрачная — злобилась на Мерлина, не пожелавшего признать, что Артур, дескать, истинный правитель Думнонии. Мерлин не обращал на нее никакого внимания и развлекался тем, что поддразнивал Гавейна. О Мордреде он больше не упоминал и ни словом не обмолвился о том, что затевает на Май Дуне, хотя, уже провожая меня к внешним дворцовым вратам, где до сих пор дожидался Исса, завел-таки речь о Сокровищах. Черный посох друида постукивал по камням: мы шли через двор, где еще недавно толпе являлись чудесные видения.
— Мне, понимаешь ли, люди нужны, — сообщил Мерлин. — Чтобы призвать богов, надо здорово потрудиться, мы с Нимуэ одни не справимся. Нам понадобится сотня людей, может, даже больше!
— Зачем?
— Увидишь, увидишь. Как тебе Гавейн?
— Вроде бы послушный мальчик.
— Послушен, верно, но что в том похвального? Собаки тоже куда как послушны. Он мне напоминает Артура в молодости. Хлебом не корми, дай сотворить добро! — Друид расхохотался.
— Господин, — промолвил я, отчаянно нуждаясь в ободрении, — что же все-таки произойдет на Май Дуне?
— Как что? Мы призовем богов. Обряд очень сложный; я могу лишь молиться о том, чтобы все получилось как надо. И страх как боюсь, что не сработает. Нимуэ, как ты, возможно, уже понял, полагает, будто я все делаю не так, ну да мы посмотрим, посмотрим. — Мерлин прошел несколько шагов молча. — Но если мы все сделаем правильно, Дерфель, если все сделаем правильно, о, что за зрелище нас ждет! Боги явятся на землю в мощи своей. Ты только представь себе: Манавидан выходит из моря, блестя влагой, — он великолепен! Таранис раскалывает небеса молнией, Бел совлекает огонь с небес, а Дон рассекает облака огненным копьем. То-то христиане перепугаются, а? — От восторга старик даже в пляс пустился — неуклюже протанцевал пару-тройку шагов. — То-то епископы обмочатся в своих черных рясах, а?
— Ты же сам не уверен, чем все закончится, — возразил я, надеясь про себя, что друид успокоит мои страхи.
— Не глупи, Дерфель. Почему ты вечно ждешь от меня определенности? Все, что я могу, — это совершить обряд и уповать, что не сбился! Ты ведь сегодня кое-что видел, нет? И все еще сомневаешься?
Я помолчал, гадая: ночные видения — не фокус ли это? Но какой хитростью можно заставить девичье тело светиться в темноте?
— А станут ли боги сражаться с саксами? — спросил я.
— Так ради этого мы их и призываем, Дерфель, — терпеливо объяснил Мерлин. — Наша цель — возродить Британию такой, какой она была в добрые старые дни, до того, как лучшую в мире страну испоганили саксы да христиане. — Старик остановился у ворот и долго глядел в темноту. — Я люблю Британию, — промолвил он внезапно севшим голосом. — Я так люблю этот остров, это особенное место… — Он положил руку мне на плечо. — Ланселот спалил твой дом. Так где ты живешь сейчас?
— Мне придется строиться заново, — отозвался я. — И будет это не на месте дома Эрмида, где погибла моя маленькая Диан.
— Дун Карик пустует, — промолвил Мерлин, — и я пущу вас туда жить, но при одном условии: когда труды мои завершатся и боги будут с нами, я, пожалуй, приду под твой кров умирать.
— Ты волен прийти туда жить, господин.
— Умирать, Дерфель, умирать. Я стар. Одно-единственное, последнее дело осталось мне довершить — и я попытаюсь исполнить назначенное на Май Дуне. — Мерлин потрепал меня по плечу. — Или ты думаешь, я не сознаю, каким опасностям подвергаюсь?
Я почувствовал в нем страх.
— Что за опасности, господин?
В темноте прокричала сова; Мерлин, склонив голову набок, прислушался, не повторится ли звук.
— Всю свою жизнь, — проговорил он, помолчав, — я мечтал вернуть богов в Британию, а теперь у меня есть к тому средство, но я не знаю, сработает ли оно. Не знаю, гожусь ли я для свершения обряда. Не знаю даже, доживу ли я до того, чтобы увидеть это своими глазами. — Друид крепко, до боли, стиснул мое плечо. — Ступай, Дерфель, — молвил он. — Ступай. Я должен поспать: завтра отправляюсь на юг. Смотри, приезжай в Дурноварию на Самайн. Приезжай — узришь богов.
