Роберт Линдон - Соколиная охота
— Что?
Радульф сел прямо.
— Прямо у него на глазах кожа с ее черепа стала слезать, а от ребер начала отваливаться плоть. Вместо красавицы на его груди лежал разлагающийся труп, внутри которого копошились черви и личинки.
Вэланд в ужасе уставился на германца. Стряхнув крошки с бороды, Радульф сказал:
— Сюда кто-то идет.
Сокольник перевел взгляд. Бледный оборванный паренек неспешно шел в их направлении, озираясь по сторонам так, будто вокруг него творились многочисленные чудеса. Он зашел на поле прорастающей ржи и хлопнул в ладони. Несколько овсянок перелетели на ближайшие кусты. Сделав еще несколько беспорядочных хлопков, мальчишка снова украдкой огляделся и передвинул пару межевых камней, обозначающих границы надела. Затем он побрел к зарослям кустарника и двинулся вдоль них, время от времени раздвигая ветки в поисках птичьих гнезд.
Радульф нетерпеливо встал.
— Где же остальные бездельники?
Зазвонил колокол.
Германец хлопнул себя по колену.
— Вот мы дураки! Сегодня же воскресенье. Все в церкви.
Он хохотнул.
— Оно и к лучшему.
Они шли по улочке, с обеих сторон застроенной домами с высокими двухскатными крышами, с огородами спереди и огороженными дворами позади. Коровы, жуя сочную весеннюю траву, глядели на них сонными глазами. Наступила пора цветения, яблони и айва стояли, покрытые белым и розовым цветом. Дети с ведрами воды или травой для скотины разбегались с визгом, завидев чужаков. Но, отбежав на безопасное расстояние, останавливались и принимались их рассматривать, прикрывая глаза ладонями. Ребятня следовала за ними, самые старшие и смелые выпячивали грудь и болтали руками, изображая походку Радульфа. Когда Вэланд и германец подошли к церкви, их уже сопровождал довольно многочисленный эскорт.
Сквозь ряд темных тисов Вэланд увидел каменный неф и квадратную колокольню с треугольными сводами и стрельчатыми окнами. На траве перед церковью мирно паслись овцы.
— Ты что же, полагаешь, нам не нужно дожидаться окончания службы? — спросил Вэланд.
— Я все сделаю сам. Не забывай, мы имеем дело со свинопасами, которые дальше местного рынка нигде не бывали. Нет необходимости напрягать их мозги рассказами об Исландии или пути из варяг в греки.
Стащив с головы шапку, Радульф шагнул к дверям. Вэланд нырнул за ним, осеняя себя крестным знамением. Солнечный свет, льющийся в окна, падал на прихожан, столпившихся по обе стороны от прохода; некоторые стояли прямо, иные — привалившись к колоннам, но большинство преклонило колени на устланный камышом пол. Глядя на селян, можно было подумать, что они дремлют. Двое мужчин, стоявших сзади, заметили вошедших чужаков и, толкая соседей локтями, сообщили им новость, быстро облетевшую присутствующих. Вскоре все прихожане повставали с колен и, не таясь, глазели на вновь прибывших. Радульф приложил палец к губам. Только священник у алтаря не заметил их появления. С закрытыми глазами и слегка запрокинутой головой он продолжал еле слышно бормотать молитвы. Вэланд поднял глаза к потонувшим в сумраке сводам. Его взгляд скользил по настенным росписям, изображающим картины Страшного суда и Христа во славе, одесную[40] — праведники с крылами, подобными ангельским, ошуюю — грешники, нагие и устрашенные. Под ними, в котле с кипящей смолой, находились проклятые на вечные муки. Он вспомнил о своих родственниках, покоящихся в безымянных могилах.
Бормотание прекратилось. Священник взглянул на свою паству с раздражением.
— В свое последнее посещение, — сказал он, — ваш мирской господин жаловался мне на ваш приход. Он горько сетовал на грех лености, в который многие из вас впали.
Радульф толкнул Вэланда.
— Черт, кажется, он собирается начать читать проповедь. Смотри внимательно.
Германец, топая, пошел по проходу к алтарю. Священник вздрогнул от неожиданности.
— Ты кто такой?
— Отойдите в сторону. Я прочитаю проповедь и сберегу не только души грешников, но и время.
Радульф развернулся.
— Леность, — сказал он, и его звучный голос наполнил помещение церкви до самых сводов. — Леность — это главный враг предприимчивости и губитель выгоды. Я и мой товарищ посланы нашим командиром, чтобы нанять двух или трех смелых парней для прибыльного предприятия. Нам нужны сильные и решительные люди, желательно с опытом боевых действий и морских путешествий. Мы выбрали этот приход, потому что слышали, что тут живут настоящие храбрецы.
Наблюдая за происходящим от дверей, Вэланд качал головой. Со своим экзотическим чубом и спутанной бородой, в заскорузлой кожаной куртке, Радульф производил впечатление случайно уцелевшего солдата из какой-то побежденной варварской орды. И воняло от него, как от хорька.
Радульф звякнул монетами.
— Полпенни за день службы, включая дни отдыха и праздники, плюс, — прибавил он, подняв ладонь, будто благословляя присутствующих, — полное содержание. Вам не придется тратить ни пенни из вашего заработка на питание и ночлег.
Он проделал свой трюк с исчезающей монеткой.
— Но и это еще не все. Вся прибыль, полученная от торговли, будет честно поделена на всех. Каждый получит свою долю. Я прав, Вэланд?
Прихожане обернулись и вылупились на сокольника.
— Вас ждет приличная оплата и хорошее обращение.
— Слыхали? Слово настоящего англичанина.
Радульф широко улыбнулся, обнажив зубы.
— Само собой, мы не берем абы кого. У нас высокие требования, но для двух-трех человек, не боящихся настоящей работы, это хороший шанс подзаработать.
Прихожане, кивая друг другу, начали обмениваться мнениями. Вэланд уже было подумал, что Радульф удачно провернул дело.
— Куда вы направляетесь? — спросил кто-то из толпы.
— К сбору урожая точно не вернетесь. Но больше вам не придется пахать в поле, с вашей-то кучей заработанного серебра.
— Куда?
— На север.
— Куда именно на север?
Радульф уставился на вопрошающего.
— Оркнейские острова.
Селяне выпячивали нижнюю губу и пожимали плечами.
— Это с другой стороны залива? — спросил один из них.
— Конечно, с другой, балда, — фыркнул кто-то в ответ. — С этой стороны Хамбера нет Оркнейских островов.
— Это к северу от Хамбера, — подтвердил Радульф. — Не очень далеко.
В открытую дверь влетела ласточка, едва не стукнувшись о голову Вэланда, и быстро нырнула в гнездо под крышей.
Радульф перебрасывал монету из ладони в ладонь.
— Полпенни в день и часть всей добычи.
Селяне размышляли над этим, словно философы над труднейшей проблемой мироздания. Никто не вышел вперед.
