Эндрю Ходжер - Храм Фортуны II
Рисковать он не имел права.
— Брен, — негромко позвал он, не оборачиваясь, и в следующую секунду спрыгнул с коня.
— Да, командир, — отозвался один из сотников, стройный высокий парень лет двадцати пяти.
— Садись на мою лошадь и скачи назад. Предупреди легата, что здесь какие-то люди. Мы попробуем выяснить обстановку. Спеши.
Сотник подбежал к животному, одним прыжком взлетел в седло и дернул поводья.
Копыта простучали вдоль колонны.
Гортерикс проводил Брена взглядом и махнул рукой своим воинам.
— Боевая готовность. За мной.
И двинулся в направлении холма, где был ранее замечен подозрительный блеск.
* * *Наблюдавший за римским отрядом Зигштос грязно выругался и стукнул кулаком по колену.
— Проклятие! Они что-то заподозрили.
Ординарец Хермана, который находился рядом, нахмурился. Вождю это не понравится.
— Скачи в ставку, — приказал ему Зигштос. — Скажи, что мы атакуем немедленно.
— Но вождь...
— Молчать, щенок! — рявкнул хаук. — Делай, что говорят.
Обиженный ординарец прыгнул на лошадь и, прячась за холмами, понесся к дубраве, где размещался штаб Хермана.
Зигштос сузившимися глазами следил за фигурой сотника Брена, который, пригнувшись к шее лошади, уходил все дальше.
— Кто там у нас? — обернулся вождь к своим воинам. — Ательблад, сними его.
Ательблад потянул было лук с плеча, но потом нахмурился и покачал головой.
— Не достать. Далеко. Он к лесу забирает.
Действительно, Брен, сокращая дорогу, повернул ближе к Тевтобургскому лесу. Так он быстрее доберется до своих.
— Уйдет, — процедил Зигштос. — Эй, там, пошлите человека к Ниэлсу. Пусть бросит своих конников. Его надо перехватить.
— Так ведь их увидят, — резонно заметил Ательблад.
— Проклятие! — еще раз выругался Зигштос.
Он отчаянно дернул себя за бороду и бросил свирепый взгляд на своих воинов.
— Всем приготовиться. Когда они подойдут поближе и я дам команду — нападаем. Чтоб ни один не уцелел.
Великолепно продуманный и подготовленный план Хермана дал первый сбой. Будет ли он последним?
* * *Галльская когорта настороженно двигалась по направлению к холмам. Солдаты выставили вперед копья и напряженно всматривались в поросшую густыми кустами возвышенность.
Гортерикс пружинистым шагом охотника, выслеживающего дичь, шел во главе отряда. Он оглянулся еще раз. чтобы проверить, где там Брен, и вдруг замер.
Сотник находился уже довольно далеко от них и от холмов, но совсем рядом с первыми деревьями леса. И там, среди стройных сосен, зоркие глаза Гортерикса вдруг тоже заметили движение.
А в следующий миг в воздухе что-то сверкнуло, Брен неловко взмахнул руками и полетел с лошади на землю. Животное испуганно заржало, этот звук далеко разнесся вокруг. Галльский сотник лежал на траве лицом вниз, неподвижно.
С такого расстояния трудно было определить, что случилось, но Гортерикс и так прекрасно все понял. Ему даже показалось, что он видит зеленое оперение стрелы, глубоко вонзившейся под левую лопатку Брена.
И действительно — засевшие в лесу херуски тоже заметили всадника, который во весь опор скакал назад, к римлянам. Сигифрид не получил инструкций, как действовать в таком случае, но он не долго колебался.
Вождь сам натянул свой тугой лук и пустил смертоносную стрелу. На ежегодных германских ярмарках он всегда брал первые призы в соревнованиях по стрельбе. Не промахнулся херуск и на этот раз.
Несколько секунд Гортерикс и его люди смотрели на тело своего товарища, чувствуя, как сердца их наливаются ненавистью, а пальцы до боли сжимают рукоятки мечей и древка копий.
Наконец Гортерикс стряхнул оцепенение и махнул рукой своим воинам.
— Отступаем, — приказал он. — Тут кругом полно варваров. Идем на соединение с авангардом.
И в этот миг воздух разорвал дикий рев, издаваемый тысячами глоток, — хауки Зигштоса бросились в атаку.
* * *Услышав этот вой, Херман в своей ставке в дубраве с проклятием вскочил на ноги и, расталкивая всех на своем пути, бросился к высокому дубу, на котором был устроен наблюдательный пункт.
Цепляясь сильными руками за перекладины веревочной лестницы, он добрался до смотровой площадки и окинул взглядом долину, которая раскинулась перед ним как на ладони.
Он сразу все понял.
— Будьте вы проклята! — завопил вождь. — Зигштос! Зигштос! Что же ты делаешь? Ты же обещал!
Но теперь изменить что-либо было уже невозможно. Побелевший от ярости Херман безумными глазами следил за тем, как разворачиваются события, хрипло ругаясь в бороду.
А происходило следующее.
Видя, что принимать бой бессмысленно, галлы бросились бежать по направлению к своим.
Хауки гнались за ними, потрясая оружием и издавая дикие воинственные крики.
Авл Плавтий во главе Четырнадцатого легиона, который находился уже лишь в миле от входа в долину, тоже правильно оценил ситуацию. Он немедленно бросил вперед своих конных лучников, чтобы те помогли попавшим в трудное положение людям Гортерикса, а за ними рванула и пехота. В темпе марш-броска.
Германцы не сумели использовать свое преимущество. Ведь понятия «приказ» и «дисциплина» для них — что хомут на шее. Варвар всегда сделает или слишком мало, или слишком много.
Так получилось и на этот раз.
Зигштос, действуя, впрочем, из лучших побуждений, вывел своих воинов из укрытия, нарушив распоряжение Хермана.
Но вот командир конников Ниэлс остался верен своему слову и его бойцы не покинули позицию.
Вышла полная неразбериха. Любой римский младший офицер разобрался бы в ситуации куда лучше. Ведь тут одно из двух — или до конца сохранять секретность, или уж действовать быстро и слаженно.
Поскольку хауки Зигштоса уже все равно обнаружили себя, Ниэлс должен был помочь им — послать конницу наперехват отряда Гортерикса. Но он этого не сделал — ведь он обещал земляку-Херману придерживаться дисциплины и ничего не предпринимать без приказа.
Подобным же образом отреагировали и херуски Сигифрида, затаившиеся в Тевтобургском лесу.
Ситуация сложилась просто трагикомическая.
Галлы Гортерикса во все лопатки удирали туда, откуда недавно пришли. С той стороны на помощь им мчались три сотни конных лучников. Воины Зигштоса, несмотря ни на что, продолжали преследование, но от врагов их отделяло еще целых полтора стадия.
А Ниэлс и Сигифрид в растерянности наблюдали за всем этим, не решаясь предпринять хоть что-либо.
Видя такую картину с высоты своего наблюдательного пункта, Херман просто взвыл от бессильной ярости и вцепился руками себе в волосы. Он кубарем скатился с дуба и дико завопил, сверкая глазами:
