Мишель Зевако - Двор чудес
Получив от короля задание арестовать Прекрасную Фероньерку и двух парижских воров, Монтгомери тотчас понял, как это важно.
Прежде всего он поспешил разослать курьеров по всем дорогам, а сам тем временем стал готовиться к ночной операции, послав соглядатаев в трактиры Фонтенбло. Курьеры вернулись ни с чем.
К концу дня капитан убедился, что Мадлен Феррон уже далеко от Фонтенбло.
С этой стороны его постигло полное разочарование, но что касается воров — отнюдь нет: около семи часов один из соглядатаев доложил ему, что в трактире «Великий Карл» есть недавние приезжие, причем двое из них подходят под приметы.
— Не всех трех, так двоих я все же представлю, и, надо думать, после поимки этих двоих он не вспомнит про бегство Феррон.
Монтгомери потирал руки…
* * *Около половины десятого по всему Фонтенбло двинулись безмолвные патрули. Каждый из них направлялся к указанной ему гостинице, входил, если гостиница была открыта, стучался именем короля — если закрыта…
Трактир «Великий Карл» находился на глухой улочке с неважной репутацией, которая называлась Дровяная. Несмотря на пышное название, трактир был бедный, постояльцев принимал редко, а крохотную выручку зарабатывал на пиве на вынос для солдат. Дело в том, что от дворца он был недалеко.
Одновременно с остальными патрулями вышел из замка и Монтгомери во главе сорока солдат: хорошо вооруженных, имевших при себе все нужное для взлома двери и для того, чтобы связать арестованных.
Вскоре он был на Дровяной улице и прежде всего загородил ее с обоих концов двумя караулами по десять аркебузиров в каждом. Караулы получили приказ убивать всякого, кто попытается пройти.
Потом с двадцатью остальными сопровождающими капитан направился к «Великому Карлу». Монтгомери постучал.
К его великому удивлению, дверь тотчас же отворилась.
«Вот тебе и на! — подумал капитан. — Что-то больно быстро здесь открывают! Неужели и тут промашка?»
Солдат он оставил на улице, а трактирщика спросил:
— Любезный, есть у вас сейчас постояльцы?
— Есть, монсеньор.
— А сколько их? Говорите честно, не то шутки с королевским правосудием могут дорого встать.
— Упаси Господь, монсеньор! Сейчас у меня на постое пятеро приезжих.
— Хорошо, приятель. Я пришел арестовать этих приезжих. Сейчас сюда войдут солдаты, все будет сделано тихо и спокойно — только укажите мне их комнаты.
— Я верный подданный Его Величества, — заметил трактирщик. — Все сделаю, как скажете.
— Погодите еще. Среди этих пятерых двое приехали совсем недавно, так ведь?
— Да, монсеньор: те, что помоложе.
— А вы не слышали, случайно, их имен?
— Слышал, монсеньор.
— Назовите!
— Я слышал, как два этих благородных человека называли друг друга Манфред и Лантене.
— Трактирщик! — воскликнул, просияв, Монтгомери. — Обещаю вам пятьдесят экю, и будь я проклят всеми проклятьями, если не принесу их завтра же! Так проводите меня в комнату этих двоих. Прочие не нужны.
Капитан обернулся к приоткрытой двери, собираясь позвать солдат. В это мгновенье отворилась застекленная дверь в глубине залы, из нее вышел человек и гнусавым, насмешливым голосом произнес:
— Не трудитесь звать своих солдат, господин де Монтгомери, мы сами сдаемся королю!
— Трибуле! — негромко воскликнул Монтгомери.
— Нарочно из Бастилии явился помочь вам исполнять королевские приказы, дорогой мой!
— Трибуле! — еще раз произнес ошеломленный капитан.
— Готов доложить Его Величеству, как вы незамедлительно меня в Бастилию отправили!
— Говорите тише! — прошептал Монтгомери, в ужасе поглядев на солдат.
— Так и вы окажите любезность прикрыть дверку, не то кто-нибудь услышит, как вы соврали королю, сказав, что арестовали меня и отвезли в Бастилию!
Монтгомери с тупой покорностью повиновался и опять обернулся к Трибуле.
— Так-то лучше! — сказал тот. — Нам ведь есть о чем поговорить, дорогой господин де Монтгомери! А у солдат бывает очень тонкий слух, уж я-то знаю… Кстати, не желаете ли вообще отослать эту толпу, которая только зря толчется на улице?
— Зря? — повторил совершенно ошалевший Монтгомери.
— По всему судя, зря: ведь я и мои друзья сдаемся добровольно.
— Друзья?
— Ну да, мои дорогие друзья, молодые люди, хорошо знающие, что приказам нашего доброго короля Франциска должно повиноваться. Уверяю вас, Манфреда и Лантене оклеветали: они всей душой стремятся в тюрьму, только при условии, что я туда отправлюсь вместе с ними, что вместе с ними явлюсь перед королем, который, уверен, будет очень рад меня повидать… Я хотел их отговорить, но они уперлись — прямо невозможно! А знаете, дорогой капитан, хотите, мы их прямо сейчас позовем да и пойдем все вместе к вашим солдатам? «А это Трибуле! — крикнут тогда во всю мочь Манфред и Лантене. — Трибуле, он вышел из Бастилии, куда его отвез господин де Монтгомери!» Ведь всякому, слава богу, известно, что из Бастилии выйти ничего не стоит…
Дальше Монтгомери уже не слушал. Он вышел на улицу, тщательно закрыл дверь и приказал сержанту, сняв посты, вернуться со всем отрядом в замок.
— В трактире никого нет, — пояснил он, — птички упорхнули, но я еще допрошу трактирщика: вдруг он что-нибудь да знает.
Удивленный и польщенный тем, что начальник снизошел до объяснений, сержант поспешно собрал отряд, а Монтгомери вернулся в трактир.
— Трактирщик, анжуйского! — кликнул Трибуле.
Трактирщик поставил большой оловянный жбан и по знаку Трибуле немедленно скрылся.
Трибуле наполнил стаканы.
— Что же, начнем с того места, где остановились? — сказал он.
— А где мы остановились? — пробормотал Монтгомери.
— Эх, капитан, плохая же у вас память. Давайте, я вам помогу. Вот, помнится, вы взяли меня под руку, вывели из Лувра и попросили похлопотать за себя перед королем: воображали, что я у него все еще в милости.
— Так оно и было. К чему вы клоните?
— А вот к чему: я от вас удрал потихоньку, за что душевно извиняюсь, а вам король, когда вы вернулись в Лувр, приказал немедленно доставить меня в Бастилию.
— Откуда вы знаете? — воскликнул Монтгомери.
— Знаю и все тут, достойнейший капитан. Ну, а вы на другое утро объявили королю, что вашими стараниями я действительно заключен в Бастилию. Вы солгали, дорогой мой, но это было началом вашего фавора.
— Пусть так… И что же?
— Что же? А вот что: если вы арестуете моих юных друзей, я сдамся вместе с ними и скажу королю: «В другой раз, государь, лучше выбирайте людей для поручения отправить меня в Бастилию». Вы увидите, что будет.
