Сергей Калашников - Оператор совковой лопаты
А потом все очень быстро стихло. Стали видны звезды. Волнение успокаивалось. Вздремнули до рассвета, а потом Мишка принялся за ремонт. Мотор прослужил им, сколько мог, пусть снова будет как новенький. А главное, не оторвало и не унесло привязанный к палубе жесткий парус. Повреждения на нем, конечно, есть, но Саечка уже растапливает клей на водяной бане, пристроенной на ее «полевой кухне», и вощит нитки.
Глава 58
Настоящие тропики
Паруса вдалеке видели еще пару раз, видимо, пересекали оживленный морской путь. А потом, следуя изгибу суши, повернули почти на восток. Приставали к берегу, разыскивали какой-нибудь поселок, любовались им издалека и продолжали движение. Это они из Северной Америки приплыли к Южной. Про то, что богатая нефтью Венесуэла где-то здесь, Мишка помнил твердо.
Неожиданно открылся путь прямо на юг. А ведь материку заканчиваться еще рано. Нет, берег и раньше не был прямым, но тут они просто плыли и плыли мимо низменных зеленых берегов и вскоре увидели деревушку на сваях. Вот. Полтора месяца неторопливой прогулки, и они у цели.
* * *Скромный дар из пары ножей, и деревушка, до которой они долго добирались протоками сквозь заболоченные заросли, приняла их приветливо и радушно. Пока Сайка общалась с женщинами, расспрашивал мужчин о нефти. После длительной напряженной дискуссии твердо уяснил, что не то что получить вразумительный ответ, а просто втолковать, что ему нужно, он не в силах. Другой язык, и хоть ты тресни.
А знака «нефть» в языке жестов нет. Да и не совпадают они с теми, что приняты на севере, хотя в простейших обиходных понятиях разобраться можно. Когда для иллюстрации своего вопроса воспламенил в чашке немного скипидара, народ загалдел: «копаи – копаи» и разошелся, потеряв интерес к обсуждаемой тематике.
* * *Металла здесь не знают. Имеется в виду стали. Медные предметы встречаются, но особой популярностью не пользуются. Быстро окисляются и живут недолго, поскольку точить их приходится часто, а они от этого худеют и еще быстрее окисляются. Влажные тропики. На теле одни трусы, но, кажется, и они лишние. Местные носят только хилую занавесочку перед причинным местом на тоненьком шнурке, что опоясан вокруг бедер. Наверное, чтобы насекомых отгонять от чувствительных органов. Понятие стыдливости здесь отсутствует совершенно – совокупляются, никого не стесняясь. Даже могут в процессе словечком перекинуться с кем-то, проходящим мимо.
С другой стороны, прятаться негде. Стен-то нет. Настил на сваях, добротная крыша – и, считай, все. Воздух движется свободно, иначе пот не испаряется. Влажно.
Едят эти люди столько, сколько хотят, провизия вокруг летает, плавает, бегает и ползает по деревьям. И растет в изобилии. Если бы не духота – чистый рай. Но паркая жаркость в сочетании с летучекусачим окружением опустили Мишке тонус ниже некуда. Сайка тоже выглядела вареной, но держалась бодрее и много общалась с женщинами. А судя по тому, сколько писала в «склерознике», обмен кулинарным опытом шел полным ходом.
– Масло, которое вытекает из земли или всплывает из-под воды, они не видели, – сказала она на четвертый день. – И не слышали об этом ничего от соседей.
– Значит, поедем дальше, – заключил Мишка. И они отправились.
На прощание туземцы подарили деревянный сосуд с каким-то соком. Большой, еле уместился под палубой рядом с колодцем шверта. Выбросит его Мишка, когда отойдут подальше, чтобы не нанести обиду хозяевам. Они же от чистого сердца. А ему местная кухня колом в горле. Нет, съедал он все, чем их угощали. Даже хвалил всегда. Но чего ему это стоило! Все эти жучки, ящерки, гусеницы. Понятно, что съедобно, но мучительно. Уж лучше перловка.
Так и плыли от деревни к деревне. Остановки делали короткие, поскольку супруга теперь могла объясняться с местными. Обмен подарками, угощение, ночлег. Хорошо, что всякие побрякушки, получаемые от аборигенов, компактны, а ножиков, шил и иголок у него с собой достаточно. Про нефть здесь никто ничего не слыхивал.
Берега в этих местах – сплошная заросль. И не поймешь иной раз, на суше ты или еще в море. Топи и заливы, отмели и низменные участки суши. Вода спокойная, что наводит на мысль о том, что попали они в глубокий залив. К некоторым деревням подходили прямо на боте и швартовались к сваям построек. Другие, напротив, оказывались на твердой земле. Народ тут незлобный, но умирают часто. Дважды видели похороны.
Неудивительно. В этом климате любая царапина может загноиться. А уж тварей ядовитых тут видимо-невидимо. Так что задерживаться в роскоши тропиков хотелось все меньше и меньше. Видимо, чувство путешественника, тоска по родине, не зря названо отдельным словом – ностальгия. Это когда хочется домой.
Развернулись и пошли. Тем более что берег уже загнулся опять к северу. То есть они прошли глубинную часть залива и двигались к выходу из него. Поставили паруса и дали ходу. Скипидару оставалось маловато, и запасы провизии не радовали. Всякие традиционные индейские консервы за время пребывания в венесуэльской парилке перестали быть сушеными и зажили активной биологической жизнью. Сгнили преимущественно.
Глава 59
Три Кубы
Как только вышли на морской простор, Сайка уверенно взяла курс на север, явно намереваясь спрямить дорогу к дому. Тоже соскучилась. Даже жалко стало человека огорчать. Но развернул карту и нарисовал на ней этакий банан поперек дороги. Вспомнил про Кубу. Наверняка в нее упрутся. И еще где-то тут должна быть Ямайка. Да вообще в Карибском море сильно не разгонишься. Взяли левее. А что делать? Повернешь правее, и здравствуй, Атлантика. Не хранит память ни координат, ни конфигураций суши. Так, пятнышки воспоминаний. Это при том, что географией Мишка в школе интересовался. Даже приблизительно помнит, где коротал свои дни Робинзон. Может статься, завернет когда-нибудь в эти края, поищет беднягу в окрестностях устья Ориноко. Оно тут такое широкое, что, считай, целый залив размером с маленькое море. Но случится это не в отпуске, а уже на пенсии. Не помнит он, в какие годы этот бедолага в здешних местах обретался. Тогда в Бразилии народ европейский уже обитал вроде, в этом столетии.
В Кубу они все-таки уперлись. Взяли влево и обежали ее сторонкой. Или в Ямайку, на них ведь не написано. Потом снова уткнулись в землю. И снова взяли левее. А потом и в третий раз пришлось сворачивать. Ужас, сколько тут островов. Но уже после третьего случая решили, что это точно Куба, и, обогнув ее западную оконечность, вместо того чтобы плыть на северо-запад, пошли на северо-восток. По прикидкам скорости и времени в пути выходило, что пора.
Хорошая у них посудинка. Хрупкий Кремень – отличный мастер. Но шахта шверта очень портит жизнь. Каютка – просто тесный треугольный закуток между носовой оконечностью и мачтой. Дальше вся середина занята так, что остаются только узкие пазухи вдоль бортов. А потом «машинное отделение» и кокпит. Дизель, хоть и маломощен, но места занимает много. Он ведь не комок металла, как современные, привычные нам двигатели внутреннего сгорания, а объемный каркас, внутри которого подвешен маховик, цилиндр, топливный насос и коромысло его привода.
