Александр Степанов - Порт-Артур. Том 2
К блиндажу подошел морской офицер, командовавший ротой, выдвинутой из резерва. Прапорщик, к своему удивлению, узнал в нем Акинфиева. Андрюша оброс бородой, возмужал и выглядел бодрым и здоровым.
– Какими судьбами ты оказался здесь? – спросил
Звонарев.
– Ввиду опасного положения у Высокой нас утром перевели с Ляотешаня в Новый город, а оттуда направили сюда. А ты что делаешь? – Приятели разговорились.
– Надя перебралась в город. Она была очень удивлена порядком в квартире. Афанасий не мог объяснить толком, что за барышня орудовала у нас, но мы догадались, что это была Варя, особенно когда он рассказал, как она командовала.
– Пожалуй, они еще встретятся сегодня, – задумчиво проговорил Звонарев.
– Ну так что ж? Моя жена очень будет рада с ней познакомиться.
– Варя резковата на язык и может иногда, даже нехотя, обидеть своей прямолинейностью.
– У Нади хватит такта остановить ее.
Офицеры вышли из блиндажа. Вечерело. Солнце быстро опускалось в море за Голубиной бухтой. С наступлением темноты обстрел совсем прекратился.
– Пойдем к нам обедать, – предложил Акинфиев приятелю.
Через полчаса офицеры подходили к домику. Первое, что они там увидели, были Надя и Варя, дружно накрывающие стол. Варя подробно рассказывала хозяйке о том, как следует расставлять посуду, свертывать салфетки, стелить скатерть. Та слушала ее с добродушной улыбкой.
– Вот и наши мальчики, – проговорила она, увидев в окно подходивших офицеров. Варя поморщилась, но смолчала.
Войдя в комнату, Звонарев представил ей Акинфиева.
– Борода вам не к лицу, – сказала Варя. – Она вас старит, а вы совсем еще молоденький, вроде Сережи, то есть Сергея Владимировича, – тотчас поправилась девушка.
Лейтенант удивленно посмотрел на нее.
– Расскажите лучше, как вы попали сюда, – вмешался Звонарев.
– Как мадемуазель Белая попала сюда? – перебила Акинфиева. – Около пяти часов, когда начали сильно стрелять на Высокой, я выскочила посмотреть на улицу, что там делается. Вернувшись же домой, застала гостью. И та, к как мы давно знаем друг друга, то вместе принялись за стряпню.
– Обед готов, прошу садиться, – объявила Варя, входя в роль хозяйки. – Вымыли руки? Покажите, – обернулась она к прапорщику. – Все мужчины такие грязнули, что за ними надо смотреть, как за маленькими.
Завязался общий разговор. Офицеры рассказывали об отбитых атаках. Надя ахала и пугалась. Варя слушала молча.
– Неужели же сразу после обеда вы опять вернетесь в этот ад? – спросила Акинфиева.
– Им не привыкать к таким переделкам, по крайней мере, Сергею Владимировичу. Под Цзинджоу, да и в августовские штурмы на Залитерной, тоже временами приходилось туго, но в конце концов все обошлось благополучно, – отозвалась Варя.
– Вы известная артурская героиня, готовая ежеминутно кинуться в бой, – улыбнулся Акинфиев. – Надя же никогда на передовых позициях не бывала, а двадцать восьмого июля чуть не умерла от страха в двадцати милях от места боя.
– Неправда! Мы находились вблизи эскадры. Но даже издали было жутко смотреть на происходящий бой.
– На Высокой, наверное, есть перевязочный пункт. Хотите, мы на это время устроимся туда сестрами? – предложила Варя.
– Ой, нет! Я с ума там сойду от ужаса… Грохот, стрельба, кругом раненые; где-то впереди, в самом опасном месте – Андрюша и Сережа! Я не такая храбрая, как вы, – поспешила отказаться Надя.
– Нас, верно, к утру отведут уже в тыл, так как все атаки отбиты и вряд ли скоро повторятся. Сережа передаст свои минометы и тоже освободится, – проговорил Акинфиев.
После обеда мужчины стали собираться обратно на позицию. Надя вытащила массу теплых вещей и пыталась укутать мужа. Варя занялась «продовольственным вопросом». Она до того нагрузила Звонарева бутербродами, термосом, судками, что он запротестовал.
– Не хотите? Нам здесь больше останется, а вы будете голодать ночью!
На прощанье Надя долго целовала мужа. Варя и Звонарев ограничились энергичным рукопожатием.
Когда офицеры ушли, Надя предложила Варе ночевать у нее. Девушка отказалась.
Они дружески расстались.
Первая половина ночи прошла спокойно. Под покровом темноты несколько сот человек работали над восстановлением окопов, блиндажей, проволочных заграждений. Звонарев с Гурским занялись установкой новых минометов и выяснили возможность сбрасывания под гору шаровых мин.
После полуночи небо затянулось тучами, заморосил мелкий, по-осеннему холодный дождик. Воспользовавшись этим, японцы без артиллерийской подготовки, без единого выстрела и крика кинулись в атаку. Застигнутые врасплох, русские, отбиваясь только кирками и лопатами, были смяты и, в беспорядке кинувшись из нижних окопов, остановились лишь на самой вершине. Полная темнота делала невозможным применение артиллерии.
Только с рассветом удалось разобраться в обстановке.
И опять заговорила осадная артиллерия, подготовляя новый штурм Высокой.
Решительной атакой японцы овладели соседней горой
Длинной и оттуда начали обстреливать во фланг позицию на Высокой. Поражаемые бесчисленными снарядами с фронта и пулеметами с фланга и тыла, роты русских быстро таяли.
В самом начале бомбардировки осколком был выведен из строя последний миномет, и Звонарев со своими солдатами вернулся к штабу Ирмана. Отсюда, как на ладони, было видно все поле сражения. Слева, в мертвом пространстве, накапливались новые резервы атакующих. Складки местности укрывали их от артиллерийского огня крепости. Это обстоятельство особенно беспокоило Ирмана.
– Эти резервы можно обстрелять из полевых орудий слева, со стороны Голубиной бухты, – предложил Звонарев.
– Но их придется выдвинуть далеко вперед за наше сторожевое охранение, а это опасно. Заметив, японцы могут их немедленно уничтожить. А впрочем, попробуйте рискнуть, – согласился полковник.
– Слушаюсь! – вытянулся прапорщик.
– Желаю успеха! Я дам вам взвод скорострельных пушек. С ними вы зайдете в тыл противнику и обстреляете его скопления у подошвы Высокой горы.
Подозвав к себе утесовцев, Звонарев спросил, согласны ли они идти с ним.
– С вами – хоть к черту в пасть! – первым высказался Блохин. К нему присоединились Ярцев и Юркин.
В распоряжение Звонарева были предоставлены два орудия второй батареи четвертой артиллерийской бригады и несколько канониров в качестве номеров. Прапорщик решил вести орудия лишь на коренном уносе, чтобы было менее заметно. Пушки замаскировали тюками сена, и они стали похожи на простые телеги с фуражом. Для уменьшения шума при движении колеса обернули соломой.
