Георг Борн - Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2
Такого рода злоупотребления, жестокие распоряжения не могли не привести к опасным последствиям, тем более, что Мазарини так и не смог добиться расположения и поддержки ни одного из сословий.
Когда же и парламент открыто перешел в оппозицию, Мазарини, для достижения своих целей, изобрел средство, подобного которому не было в истории.
Несовершеннолетнему королю Людовику XIV, вместо которого Мазарини и Анна Австрийская управляли государством, было в то время восемь лет. Кардинал заставил этого короля-ребенка явиться перед собравшимся парламентом.
Маленький Людовик, подготовленный Мазарини для этой комедии, должен был потребовать от парламента некоторых уступок и строгого запрещения любых сопротивлений власти!
Он, конечно, был король, но в то же время всего лишь восьмилетний мальчик, тогда как большинство из присутствующих членов парламента уже успели состариться на государственной службе!
Они искренне выразили малолетнему королю всю свою преданность и любовь, но не переменили своего отношения к двору, и особенно к Мазарини. Таким образом, на этот раз кардинал просчитался: затея его с треском провалилась! В дальнейшем ее последствия проявились даже с неожиданной стороны, весьма неблагоприятной для кардинала. Дело в тем, что вся эта сцена и приготовления к ней возбудили в маленьком короле мысль о своей самостоятельности и неограниченном могуществе и величии, что уж совсем не входило в планы Мазарини, надеявшегося и после достижения королем совершеннолетия по-прежнему управлять страной и им самим. В свое время этого сумел добиться Ришелье. Анна Австрийская была не в курсе настоящего положения дел, она вовсе не подозревала о постоянно увеличивающейся опасности, в какой находился двор. Кардинал вел все государственные дела, когда того требовалось, он приносил ей для подписи свои приказы и деловые бумаги, сообщая ей из них только то, что считал нужным, и вообще распоряжался всем по своему усмотрению. В делах, от которых можно было ожидать важных последствий, он умел так ясно изложить королеве свои предположения и взгляды на вещи, что она всегда с ними соглашалась. Это было вполне естественно, если вспомнить, что она была женой Мазарини, жила и общалась с ним запросто, как с самым близким человеком, поэтому ему и не стоило никакого труда привлечь ее на свою сторону. Когда появление маленького короля в парламенте не привело к желаемым результатам, Мазарини принял решение приступить к насильственным мерам.
26 августа 1648 года он велел заключить в тюрьму самых ярых противников двора: главу парламента Потье де Бланкмениля и советника парламента Пьера Бусселя.
Конечно, это было слишком крутой мерой, повлекшей за собой тяжелые последствия.
Как только об аресте президента и советника парламента стало известно народу, все взялись за оружие и Париж восстал, но не против малолетнего короля и его брата принца Орлеанского, а против Мазарини и его советников.
Кардинал, не долго думая, решился подавить восстание оружием. Он полагал, что сможет легко разогнать эту до крайности раздраженную толпу. Он смеялся над восстанием, уверяя, что одним ударом покончит с ним.
Но, к своему удивлению, увидел, что жестоко ошибся!
Швейцарская гвардия, выступившая против вооруженной толпы народа, была рассеяна и разбита. Победители соорудили на улицах, около Пале-Рояля, баррикады и послали парламентеров к королеве-матери с просьбой об искоренении злоупотреблений, господствующих в государстве.
Анна Австрийская в высшей степени удивилась и испугалась, узнав о восстании. Теперь только она прозрела и поняла, до какой степени все ненавидели кардинала, и как все были настроены против него.
Желая какой бы то ни было ценой успокоить народ и как можно скорее отвести опасность, она пообещала парламентерам позаботиться о соблюдении строгой справедливости и об отмене тяжелых для народа налогов.
На первый раз толпа этим удовлетворилась! Она выразила королеве-матери свое одобрение громкими радостными криками, разрушила свои баррикады и все, как будто бы, очень скоро пришло в надлежащий порядок.
Но самым опасным противником двора, в особенности Мазарини, был не народ, успокоенный обещанием снизить налоги, а дворянство.
Высшая знать, как и большая часть членов парламента, была далеко не удовлетворена уступками регентши, победа эта придала им только смелости, и число отвергавших и осуждавших все действия двора ежедневно увеличивалось. Этих недовольных называли фрондерами, а союз их Фрондой. Пример этих недовольных вскоре снова подействовал на народ как порох, который осталось только поджечь. Проявление раздражения становилось все громче и смелее, положение же двора все сомнительнее. Наконец, Анна Австрийская объявила, что ее пребывание в Париже стало небезопасным, несмотря на то, что ее приближенные старались уверить ее, что восстание относится не к ней, а к кардиналу! Но так как втайне кардинал был ей слишком близок, чтобы рисковать его жизнью, она решила уехать с ним и со всеми детьми в Сен-Жермен, а мятеж в Париже подавить силой оружия.
6 января 1649 года королева-мать удалилась в Сен-Жермен со своими двумя сыновьями и в сопровождении только своих камеристок и трех мушкетеров.
Мазарини последовал за ней, поручив принцу Луи Конде осадить Париж семитысячным войском.
Тогда парламент, к которому присоединилась и вся знать, — принц Конти, Лонгевиль, Бофор, герцоги де Бульон, Эльбеф, Вандом, Немур, маршал де ла Мот и другие — призвали народ стать на защиту города. Было также принято решение попросить дополнительную помощь у наместника Испании.
Вот этого Анна Австрийская никак не ожидала! Она поняла, что попала в двусмысленное положение и силой тут ничего не добьешься. При этом она вовсе не собиралась доводить дело до кровопролития! Такие меры совершенно не соответствовали ее благородному, кроткому и миролюбивому характеру.
При сложившихся угрожающих обстоятельствах 11 марта двор заключил Рюельский договор, который оказался совершенно бесполезным для обеих сторон. Следствием этого, естественно, должно было быть возобновление старой борьбы, хотя теперь уже, возможно, и при других условиях.
Когда в августе, после возвращения двора в Париж, принцы крови лично оспаривали у Мазарини право на государственную власть, он, решившись на самые крайние меры, снова ухватился за средство, опасность которого уже испытал однажды, но перед которым, несмотря на это, не устоял.
18 января 1650 года по его приказу были внезапно арестованы принцы Конде, Лонгевиль и Конти.
Как и раньше, эти противозаконные действия кардинала вызвали бурный протест народа, вслед за чем стали вспыхивать один за другим мятежи, правда, на этот раз события происходили в основном в провинциях.
