Анатолий Спесивцев - Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»
Организовать шашлык на лоне природы у берега реки оказалось куда легче, чем налаживать технологические процессы. Возможно, потому, что попаданцу приходилось это делать и в прошлой жизни? Конечно, не замоченная предварительно в вине баранина не соответствовала тем, прежним «гостам» выездов на пикник. Но под кислое грузинское винцо и такой шашлык пошёл хорошо. Сделавшие большую часть работы джуры получили свои порции и отошли в сторонку, а их начальник принялся «думу думать». Попаданец объявил о желании обдумать важные вопросы и попросил не мешать ему. На самом деле ему хотелось передохнуть от замучивших его своей невыполнимостью проблем. Нервная система не выдерживала нагрузок, не столько физических, хоть и они были немалыми, сколько моральных и умственных. Не чувствовал в себе сил и знаний для поворота мировой истории Аркадий, не ощущал себя подходящей по масштабу личностью.
«Насколько мне легче было бы действовать в образе царя… Да, не случайно альтернативщики так любят переносить своих героев в царей или наследников. И я, помнится, воображал себя в прошлом не в собственном, кстати весьма неплохом, теле, а то Алексеем Михайловичем, то Николаем Павловичем, то Александром Александровичем или его незадачливым наследничком. Н-да, мечты, мечты…»
Тут попаданец вдруг сообразил, что никогда не пытался поставить себя на место Петра I или Сталина.
«Эээ… а почему, собственно? Уж чего-чего, а ошибок, причём самых диких и кровавых, эти люди наворотили как никто другой. Однозначно хуже только Катька-бл…ь, обрушившая в рабство больше миллиона русских и распаскудившая дворянство. Однако воображать себя на месте дамы… не та у меня ориентация. Вот поставить себя на место её муженька… впрочем, мысль была не о том. Пётр и Сталин были настоящими мужиками. Почему я не ставил в мечтах себя на их место? Ведь исправлять там было чего ого-ого сколько и… странно».
Попаданец попытался проанализировать свои былые мечтания и пришёл к выводу, что, даже крайне недолюбливая вышеозначенные исторические персонажи, отрицательно к ним относясь, он всегда инстинктивно ощущал огромность их личностей, несоразмерно большую, чем его собственная.
«Становиться на место гиганта, пусть и затоптавшего по злобе миллионы… неуютно. Сразу ощущаешь, что он-то великан, а я-то, особенно в сравнении с ним… да какое может быть здесь сравнение?»
Сидя недалеко от берега Дона, Аркадий только сейчас обратил внимание, насколько оживилась экономика этих мест. На реке стояли десятки, а то и сотни барж и морских судов. Если прибавить и видневшиеся вдали силуэты кораблей, можно было сказать, что Азов стал сладкой приманкой для купцов всего Черноморья. Причём не только расшивы из России, но и разнообразные посудины из Турции. Борясь с османской работорговлей, взаимовыгодный товарообмен с городами Блистательной Порты здесь всячески приветствовали и поощряли.
«Ха! Если не придираться к тоннажу корабликов, то выглядит это не хуже, чем Темза перед Лондоном. Интересно, к Азову времён османского владычества тоже приплывало столько кораблей? Надо будет у греков поинтересоваться. Нет, конечно, один галеон[19], пришедший к пристаням Лондона, мог бы разместить в своих трюмах треть всего, что есть во всех этих судёнышках. Но ведь и мы здесь меньше года. Впрочем… для серьёзного морского порта Азов не подходит однозначно. Вообще Азовское море для больших судов малопригодно. Слишком мелко. В идеале здесь и промышленность лучше не слишком развивать, известно, к чему это приведёт: превращению самого богатого рыбой водоёма в питомник медуз и гребневиков. Но с загрязнением окружающей среды пусть разбираются потомки, а нам надо искать глубоководный порт на Чёрном море. Кавказ для этого мало подходит. Черкесы, даже союзные, – не слишком удачное окружение для экономического центра. По крайней мере для главного. Но с крымскими портами, как и днепро-бугскими, придётся подождать. Воистину правы те, кто говорит, что «нет ничего хуже, чем ждать и догонять». А нам приходится это делать одновременно, да ещё сражаясь на трёх фронтах. Но что толку ныть? Можешь – делай, не способен – рабы здесь в немалой цене, быстро захомутают и пристроят к делу. Например, к веслу каторги».
С огромным удовлетворением попаданец отметил, что идея многокорпусных судов на Дону не умерла, а процветает и развивается. Правда, теперь это не суда, собственно, а лодки, долблёнки-каюки. Обретя балансир, они стали несравненно более остойчивыми и грузоподъёмными. Учитывая важность рыбной ловли для казаков – очень нужное изменение. Каюк успел уже войти в пословицы как символ смерти, теперь на нём можно было выходить и в море. Пока, кстати, самое рыбное море мира.
Велев джуре прибраться на месте пикника, Аркадий взгромоздился на коня и поехал в объезд города, к западным воротам Азова. Сегодня после обеда к ним должны были прибыть люди, освобождённые из татарского полона. Аркадий хотел сговориться с какой-нибудь матроной, не пожелавшей возвращаться в родное село, о пригляде за стиркой, уборкой и готовкой в доме. Всё больше ощущалось, что в нём не хватает женской руки. Попытка купить себе пленницу пока удачей не увенчалась. Все предложенные на продажу казались ему либо малолетками, либо не привлекали физически. А уж если выкладываешь немалые деньги, хочется видеть рядом с собой приятную на глаз и ощупь особу. Рассчитывать, что в караване освобождённых найдётся симпатичная молодуха, было глупо, среди казаков-освободителей хватало холостяков, за время путешествия всем хорошеньким незамужним девушкам и вдовам наверняка уже вскружили голову лихие всадники. Оставалось сожалеть, что не было возможности последовать за дружбаном Срачкоробом, бросившим всё и махнувшим на перехват людоловского чамбула. Да и всадником Аркадий на данный момент был… ну, в общем, не будем о грустном. Конечно, за проведённое в семнадцатом веке время он научился держаться в седле куда увереннее, чем раньше, но не настолько, чтоб гоняться по степи за людьми, которые проводят на коне большую часть жизни.
Подъехав к западным воротам, Аркадий убедился, что успел вовремя. Пылевое облако, поднятое тысячами людских и конских ног, медленно, но верно приближалось. До темноты они все должны были успеть дойти до новой донской столицы. Первым делом спешился, пребывание в пределах досягаемости челюстей Гада напрягало, завёл неспешный разговор с куренным[20], возглавлявшим охрану ворот. Ждать долго не пришлось, самые нетерпеливые из приближавшегося каравана прискакали вскоре. Среди них был и Срачкороб. Он, чуть замедлив ход жеребца, птицей слетел с седла возле Аркадия. Друзья обнялись, побили друг друга по спинам. Над Срачкоробом образовалось облачко пыли. Степь весьма некомфортна для путешествующих по ней осенью.
