Сергей Жук - За Уральским Камнем
В лагере князь увидел только воинов. По всему, братские пришли сюда за военной добычей или взять ясак со своих данников, а данники для них все, кто слабее. Верхняя одежда у них была шита из овчины. На ногах сапоги из бычьей кожи с загнутыми носками, на головах высокие шапки из волчьего меха. Внешне они сильно напоминали монголов. Те же широкие скуластые лица, узкие глаза, но сложением гораздо крупнее. Ростом они не уступали Шорину. Братские пришли на больших лодках, оснащенных парусом и веслами на шесть гребцов. Лодки у них изготовлены из кондового кедра, самого легкого и прочного, мягкого и нетонущего. Формой лодки длинные, килевые, с острым носом и кормой. При необходимости они закрывались шкурами, наподобие палатки, для защиты от дождя и волн.
Братские совершили длительный переход, и их остановка была вынужденной. Лодки требовали ремонта. Младшие воины трудились вовсю, конопатили щели и смолили дегтем. При виде этой картины Шорин даже улыбнулся.
«Все, как у нас, — подумал он, — видимо, один учитель».
Раздались радостные крики. Подошла еще одна лодка. Ее с ходу отправили на разведку в реку Тасеево. Там она наткнулась на злополучное стойбище коттов. Те, не принимая боя, кинулись бежать. Забрав добычу, которую они даже не успели разделить, братские, ликуя ушли обратно.
Мэргэн — родовой военачальник, был доволен. Перед ним разложили ружья, сабли, доспехи, котел и другую утварь русских казаков. Это была уже неплохая добыча.
Его заинтересовал дорожный сундук. Мэргэн долго и внимательно рассматривал грамоты, карты, перебрал все до одной серебряные монеты, и, наконец, достал дощечку с написанным на ней человеческим ликом. Это был лик князя Василия Шорина, намалеванный за пятак церковным служкой по велению Мангазейского воеводы князя Окаянного. Его взяли с собой служилые, чтобы опознать беглеца.
Мэргэн подозвал к себе одного из воинов.
— Ользон, ты долго жил у русских. Скажи, что это?
— Я прожил у русских пять лет. Знаю их обычаи. Русские строят для своих богов большие юрты из дерева или камня, там поклоняются им и приносят дары. Их боги изображены на таких досках. Видимо, это один из них.
— А что, у русских тоже много богов?
— У них один старший бог. Остальные младшие. Их называют святыми, — отвечал Ользон.
— Так это старший бог или младший? — опять спросил мэргэн.
— Это младший бог, сильно маленькая дощечка. Старшего бога русские рисуют на стенах или на больших досках.
— Их вера похожа на нашу, — заметил мэргэн. — Но их боги боятся дождя и ветра и поэтому прячутся в юртах. Дождь смоет их с этих дощечек. Наши боги сделаны из камня или вековых деревьев, стоят на Ольхоне под открытым небом. Они не боятся дождя, снега и ветра.
Мэргэн снова замолчал. Его теперь заинтересовала карта. Развернув большой лист бумаги, он рассматривал странные линии.
— Что это за странные письмена? — снова спросил он Ользона.
— Я не могу ответить, мой господин, но мы поймали русского. Спроси его.
— Поймали русского, и я ничего не знаю! — воскликнул гневно предводитель.
Все упали на колени, склонив головы.
— Но, великий мэргэн! Ты занят созерцанием добычи! Как можно тебя беспокоить.
Шорина притащили и бросили к ногам мэргэна.
— Развяжите его и усадите напротив меня, — последовала команда.
Она тут же была исполнена. Князь Шорин стал растирать затекшие до боли руки и ноги, незаметно оглядываясь по сторонам.
— Ты кто? — последовал вопрос.
— Князь Василий Шорин.
— Лазутчик?
— Нет. Мне пришлось бежать от своих.
— Вор?
— Нет, я убил человека, защищая жену.
— Это у русских большая вина, что пришлось бежать? — продолжал с интересом расспрашивать мэргэн.
— Да, это вина, за которую платят жизнью. Меня должны были казнить.
— У нас это не считается виной. Каждый братский должен защищать свою жену и детей. Скажи, что это за странные письмена? — задал новый вопрос предводитель братских.
— Это карта. На ней нарисованы река Енисей и его притоки. Вот река Ангара, — пояснил Шорин.
— А то место, где мы сидим, есть?
— Да, вот оно, — князь ткнул пальцем в карту.
— А дальше на восход солнца есть? Байкал есть? — с тревогой спросил мэргэн.
— Дальше на карте ничего нет, — отвечал князь, изрядно уставший от вопросов.
— Значит, русские не знают дорогу к нам, — подытожил братский.
Он стал внимательно рассматривать русского. Его лицо казалось ему знакомым.
— Что у тебя висит на шее?
Шорин расстегнул полушубок и показал татем. При виде его мэргэн даже подпрыгнул от удивления, а потом склонился в поклоне.
— Это тотем великого Бату-хана. Его владелец может передвигаться по всей Сибири и требовать от правителей все, что угодно. Но ответь мне, русский князь, почему мне знакомо твое лицо?
Теперь наступила очередь удивляться князю Шорину. Он не знал, что ответить. На помощь всем пришел Ользон, протянув дощечку мэргэну. Тот окончательно был сбит с толку.
— Ты русский младший бог, — произнес он дрожащим голосом, — да еще и владеешь тотемом великого Бату-хана. Приказывай, что хочешь, и я исполню!
— Возьми меня с собой, я хочу жить с твоим народом, — распорядился князь Шорин.
— Мы сейчас же поворачиваем назад. Мой народ живет на острове Ольхон. Там живут все наши боги. Мы поставим для тебя деревянную юрту, она защитит от дождей и ветров, а братский народ будет почитать тебя.
5
Мэргэн выполнил свое обещание. Братская флотилия возвращалась домой, останавливаясь лишь дважды для совершения набегов на племена тофов. Кроме бобровых и собольих шкур, здесь добычей оказались кедровые орехи, луковицы сараны, ягоды брусники и клюквы. Это основная растительная пища братских. Упакованная в березовые туеса мирными тофоларами, добыча с трудом уместилась в лодках.
С трудом преодолевались ангарские пороги. Чтобы не потерять добычу, приходилось разгружать лодки и перетаскивать груз берегом. Все это под угрозой нападения со стороны местных племен, которые не давали покоя. Потеряв в стычках несколько человек, братские добрались до Байкала.
Такого грандиозного зрелища князю не приходилось видеть. И дело не в пространстве водной глади. Обская губа будет пошире. Байкал предстал живым существом. Скалистые, изрезанные бесчисленными бухтами берега, нереально прозрачные воды с глубинами, что разум не может осознать их, тучи, движение которых определяют ветра, все это единый живой организм под названием Байкал.
