Александр Прохоров - Сердце тигра
- Не может быть, — отмахнулся Нарбо. — Ни одна женщина такого не выдержит, или же, все те мужчины были так слабы, что их потребовалась целая тысяча, чтобы усладить ее одну.
- Напрасно ты не веришь, — сказал Фабий. — Мессалина была богиня любви, в ней воплотилась сама Венера.
- Триумф Аливии! Триумф! — орала толпа. — Склонитесь перед богиней! Следуйте за ней!
Мускулистые негры катили прямо по мостовой бочки с вином. Люди вышибали у них днища и обливали себя вином с ног до головы. Другие пили, набирая вино прямо в ладони или черпая его кубками.
- Видите господин, как много они пьют? — заметил Нарбо.
- И тебе, хочется уподобиться этим глупцам? — фыркнул Лоредан.
- Нет, господин, я просто так сказал.
Многие в толпе, выпив лишнего, падали без чувств. Негры, чьи головы украшали петушиные перья, а шеи бусы из стекляшек, хватали пьяниц, укладывали их штабелями на носилки и тащили дальше. Прямо среди этой толпы вихрем кружились поклонники сирийского бога Элагабала [144]. Кривоногие шуты гримасничали и принимали непристойные позы, с полсотни молодых рабынь-негритянок, ливиек и мавританок пели, визжали и хохотали. На них почти не было одежды, а некоторые, так и вовсе шли совсем голые. От всей этой толпы несло перегаром и потом.
- Эх, мне бы туда! — воскликнул Нарбо. — Потанцевать, подрыгать задом… Я так люблю это дело. — Глаза Нарбо сверкали, он прямо таки, пожирал толпу голых рабынь глазами. — Ваал-Баба учит нас побольше петь плясать и веселиться, любить женщин. Как можно больше женщин.
- Не навеселился вчера? — хмыкнул Лоредан. — Интересно, что бы сказал твой Ваал-Баба, если бы я отправил тебя гребцом на галеру? Там, ты бы лихо сплясал под кнутом надсмотрщика.
Впереди, показалась еще толпа. Но эта масса людей никуда не шла, а топталась на месте. Все наперебой орали, те кто находился в задних рядах подпрыгивали, чтобы увидеть что, происходит в центре. Под ногами людей мостовая была сплошь липкой от вина, бараньего жира, разбитых куриных яиц.
Лоредана разобрало любопытство. Он даже велел Нарбо остановиться и привстал в колеснице, чтобы понаблюдать поверх голов собравшихся.
Вокруг импровизированной арены — неглубокой, круглой ямы, стояли мавры в коротких туниках и огромных чалмах и стучали ослиными костями по барабанам. В самой же яме, заполненной жирной грязью боролись две голые омерзительно толстые женщины, а двое тощих мужчин, видимо мужья, подбадривали их и время от времени швыряли в яму яйца или выливали прямо из кувшинов вонючий бараний жир.
А по-соседству собралась другая толпа, состоящая в основном из смуглых, горбоносых, курчавобородых азиатов. Они наблюдали, как в такой же яме борются две толстые голые негритянки. При этом, зрители галдели, эмоционально жестикулировали и наперебой делали ставки.
Лоредан с удивлением взирал на все это. Дома по обеим сторонам улиц светились от множества огней. В окнах мелькали люди, они пили, кричали, занимались любовью, дрались. Из открытых окон торчали бочки. Вино лилось прямо на мостовые. Любой желающий мог подставить под струю рот и напиться вволю. Впрочем, иногда это было ловушкой, находились такие шутники, которые начинали мочиться сверху на любителей дармовой выпивки.
Тут и там, прямо на улице были установлены длинные столы. Фабий объяснил, что некоторые из богачей в поисках развлечений и желая стать популярными в народе, организовывали эти пиры под открытым небом. Они сами принимали в них участие наравне с чернью. Обожравшихся мясом, хлебом и фруктами, упившихся до беспамятства вином и пивом, клали на носилки и уносили прочь под свист и вопли римской черни.
Часто между пирующими вспыхивали потасовки: соседи по столам кидались друг на друга, свалки из человеческих тел катались по мостовым и падали в водосточные канавы. Потом, пьяницы кто ползком, кто на карачках вылезали оттуда и снова дрались, или бежали жрать, или пить.
Нарбо ни раз приходилось останавливать колесницу, чтобы убрать с дороги бесчувственные тела или пускал в ход плеть, чтобы рассеять толпу.
Лоредан был поражен размахом и разнообразием веселий. На улице, демонстрируя свое невероятное искусство, выступали глотатели огня, метатели ножей и заклинатели змей. Лоредан смотрел, то на борцов, блестящих от церомы и пота, то на двух галлов, сражающихся, как гладиаторы, то на голых арабских танцовщиц, которые беззастенчиво открывали свои тела, а лица, напротив закрывали черными накидками.
- Должно быть, они уродливы, — предположил Нарбо.
Лоредан с ним не согласился. Вряд ли, имея такие красивые тела, женщины были уродливы лицами. Проезжая мимо одной из танцовщиц, Лоредан сорвал с нее покрывало. Молодая женщина под ним оказалась изумительно красива. Но лишившись покрывала, она в ужасе закричала и, закрыв лицо бросилась прочь, не разбирая дороги.
- Странно, — сказал Нарбо. — И зачем, они прячут такую красоту?
Шум и грохот веселья взлетали к темным небесам полным мерцающих звезд.
Двигаясь дальше по улице, путешественники увидели еще одну толпу люмпенов [145]. Они окружали импровизированную трибуну из бочек, на которую всходил то один, то другой голодранец из толпы и декламировали стихи Вергилия Овидия, читали греческие пантомимы, пели оды императора Нерона.
Один из поэтов, грязный, заросший щетиной оборванец, с трудом взобравшись на трибуну не стал декламировать стихи, а подняв над головой жестяной кубок с вином заорал:
- Слава тебе великий Рим! Веселись и буйствуй! Среди покоренных народов, ты как шлюха-госпожа в окружении рабов, которые и любят и ненавидят тебя, ласкают и мечтают перерезать глотку! Но ты велик, о Рим и тебя боятся. Все боятся великую шлюху, ибо великая шлюха страшна в своем гневе! Слава, великой шлюхе!
- Слава! — подхватила толпа.
Бродяга единым залпом опустошил кубок и рухнул обессиленный с поднятыми вверх руками.
- Ура, да здравствует Кассий! — орала толпа. — Да здравствует вождь плебса!
Нарбо несколькими ударами хлыста немного расчистил дорогу. Впереди показался перекресток, где сходились две широкие дороги, здесь заканчивалась Субура и начинались кварталы Циспия [146] и Эсквилина.
- Куда теперь — спросил Лоредан.
- Пока прямо по этой дороге, — ответил Фабий. — Потом свернем около портика Ливии направо и там уже недалеко.
- А куда ведет эта дорога? — полюбопытствовал Лоредан.
- К Эсквилинским воротам. А дальше начинается Лабиканская дорога. Но это уже за Сервилиевой стеной.
Нарбо выехал на указанную приятелем дорогу.
- Однако, что у вас твориться в Риме, — сказал Лоредан, удивленно покачивая головой. — У нас в Валенции, тоже конечно, люди любят повеселиться, но чтобы так…
- Сразу видно, что вы из провинции — усмехнулся Фабий. — Рим это… Рим! Сердце империи. Здесь все велико и значительно и сам город и храмы и дворцы и праздники и даже разврат и распутство здесь преисполнены величием.
- Я тоже римлянин, — сказал Лоредан — но мы, жители Валенции, как-то сдержаннее, что ли.
- Ну, я же говорю, ваша Валенция — провинция — Фабий, весьма пренебрежительно усмехнулся.
Он, собрался, было продолжить разговор о величии имперской столицы и ее значимости, но тут слева, из темного проулка выскочило несколько человек в коротких плащах. Случилось это, когда друзья проезжали мимо целого ряда обветшалых одноэтажных домов, за которыми возвышались Траяновы термы.
Из-за низко надвинутых капюшонов, и плохого освещения вокруг, лиц незнакомцев, почти не было видно. Но одного из них, судя по всему вожака, Фабий узнал сразу.
- Фаэций, — прошептал он. — Ну почему, Фортуна отвернулась от нас?
- Стоять! — резко крикнул разбойник, хватая лошадей под уздцы. Четверо его сообщников тем временем окружили колесницу.
- Ага! Кто это тут у нас любит ночные прогулки? — сказал Фаэций, глумливо хихикнув. Он вступил в полосу тусклого света, падавшего из окна ближайшего дома и Лоредан, тоже его узнал. Это был тот самый негодяй, которого они в первый раз видели в лодке посреди Тибра, а после он встретился им во время триумфа Каракаллы и пытался ограбить их.
- Почтенные квириты решили прогуляться и, наверное, прихватили с собой немало звонких динариев и сестерциев, — рябая рожа Фаэция вытянулась от кривой ухмылки. — Не хотите ли поделиться с нами, бедными людьми?
- Что делать, что делать? — испуганно бормотал Фабий, тщательно пряча лицо краем плаща. — Если он узнает меня… Если узнает…
Фаэций отодвинул чуть в сторону полу своего плаща и вытащил длинный узкий кинжал.
- Ну так как, почтенные квириты? Будем делиться? Не заставляйте меня просить дважды и тем более использовать эту штуку.
Появление разбойников Нарбо ни сколько не испугало. Лоредан, тоже, был внешне спокоен, хотя чуть сдавленный, приглушенный голос и выдавал его внутреннюю тревогу.
