Собиратель Сухоруков - Василий Кленин
— Накацтли любит уединение? — максимально корректно выразил я удивление Серому, но тот лишь пожал плечами.
— Малый человек! — неуверенно окликнул я мальчишку, судорожная соображая, какими словами потребовать от него объяснений, но…
Но их не потребовалось. Внезапно, по обе стороны от тропинки над нашими головами возникли два десятка воинов с занесенными атлатлями. Каменные острия дротиков хищно поблескивали в закатном солнце.
— А теперь, грязные мичуаке, расскажите-ка мне, зачем вам понадобился купец Накацтли? — грозно вопросил нас кто-то невидимый.
Я отвесил челюсть. Голос был женский и очень молодой.
— Разве купец Накацтли женщина? — спросил я у Серого, чувствуя себя полным идиотом.
…
— Хахахахаха! — круглолицая Цитлалли заливалась хохотом, запрокинув голову и не могла остановиться.
Король стендапа в лице меня смущенно теребил здоровой рукой край рубахи и категорически не понимал, что смешного в моих словах. И вообще: нервное напряжение от нацеленных мне в лицо дротиков до сих пор до конца не отступило. По счастью, Вапачиро снова заговорил на своем странном языке… и его признали. Один из дротикометателей пару раз ходил в Серым в торговые походы. И сразу посоветовал своим товарищам медленно убрать оружие и не делать резких движений.
Чудо, но мы попали к «своим». Заманившие нас в засаду люди оказались то ли родичами, то ли работниками Накацтли, а круглолицая девица с ярковыраженным монголоидным разрезом глаз — родной племянницей купца — Цитлалли. Имя очень похоже на четланское слово, означающее отражение звезды в воде.
— Ну, вы даете! — звонко рассмеялась Звезда. — А к нам прибегает дедушка Коцу и с круглыми глазами сообщает, что какие-то жуткие пурепеча ищут дядю. Конечно, мы решили проверить. На кой ляд вам вздумалось заговорить с нашими на языке рыбоедов?
Вот тут я и рассказал ей о наших приключениях в Уэтамо… А теперь Цитлалли еле стояла, согнувшись пополам и не имея сил остановить хохот.
— Такое нарочно не придумаешь. Вы оба раза выбрали неправильные языки. Дело в том, что на левом берегу живет много пиринда…
— Кого?
— Ну, матлацинков… Хотя, вы же издалека. Матлацинки раньше жили на востоке, в долине Толуки. Эти земли завоевали теночки, и часть народа убежала на закат. Они назвались пиринда, и пурепеча охотно поселили их у себя. Конечно, большинство пиринда живут севернее: в Чаро и других городах — но здесь их тоже хватает. Так вот, матлацинки-пиринда — самые верные люди пурепеча. Не будь их, Уэтамо давно бы забыл о власти мичуаке-рыбоедов. Вот к ним вам стоило обратиться на языке пурепеча! Понятно? Зато куитлатеков пиринда на дух не переносят. Всё норовят нас отсюда выжать. Вот они и обозлились на речь твоего воина. Но правый берег — наш! И здесь наоборот не очень любят тех, кто говорит на языке рыбоедов.
— Так Уэтамо чей город? — запутался я. — Куитлатеков?
— Не совсем. Наш народ живет южнее. Вы проплывали мимо реки Ора — вот по ней можно добраться до наших исконных земель в горах. Но когда-то мы правили многими землями. И Уэтамо, и Чурумуко. А еще морской берег был в нашей власти. Но пришли пурепеча и забрали власть себе. Кто-то из куитлатеков бежал из Жарких Земель, кто-то остался. Когда появились пиринда, жить, конечно, стало тяжелее. Но многие местные по-прежнему за нас.
Цитлалли была совсем невысокой, но крепкой. И, взгляд у нее был такой… ну, не снизу вверх. Хозяйский взгляд. А еще язык — помело! Говорила девушка быстро, громко, я едва успевал уследить за смыслом. Куитлатекский язык и впрямь оказался похож на мой… на четланский. Хотя, разобраться сходу трудно. Когда Накацтли приезжал ко мне в Крыло, я еще сам еле говорил, так что почти не понимал купца. Но сейчас я четланским владел свободно и, хоть с трудом, но понимал купчиху Звезду. Сам говорить пока не решался — для этого у меня был Серый.
Не переставая болтать, Цитлалли вела нас к себе домой. Вернее, в дом дяди. Тот тоже располагался на окраине Уэтамо, но не в такой глуши, куда заманил нас коварный мальчишка. Дом, вернее, целый комплекс с большим внутренним двором, огороженным каменным забором, выглядел добротно, между строениями сновала многочисленная челядь. Не успели мы скинуть пожитки, как нас отправили… в баню! Честное слово! В дальнем углу двора стоял кирпичный купол, навроде снежного иглу, высотой мне по плечо. Внутрь вела даже не дверь, а какая-то нора, через которую приходилось ползти на четвереньках. Внутри купола царила страшная духота. В центре — кострище, выложенное камнями, от которых исходил жар. А дальше всё как в настоящей бане. Мы, все впятером, расселись по циновкам, и начали лить на камушки воду. Пар, обильное потение, красные морды — только пива не хватало. И вениками тут не пользовались.
Я-то хоть знал о банях из прошлой жизни, Вапачиро тоже, кажется, в таких местах бывал (поди разбери его эмоции на вечно невозмутимом лице), а вот четлане были в шоке. Попарились мы с полчасика, выползли на свежий воздух, ополоснулись прохладной водицей из кадки — и аж жить захотелось. А нас тут же в чистые хлопковые простыни закутали и в дом пригласили. А там — циновки узорные, яркими пёрышками изукрашенные. Вдоль стен высокие жаровни стоят, куда явно какую-то кору ароматическую побросали — ароматы стоят крышесносящие! Стены все старательно выбелены и трехцветными рисунками покрыты.
Я остро почувствовал себя деревенским родственником, который выбрался в город и стесняется кирзовых сапог в навозе вымазанных. Всё-таки моя «Четландия» — это кромешная глухомань. При том, что Уэтамо — явно небольшой провинциальный городок, который не сравнить с Закатулой и, тем более, Цинцунцанном.
А Звезда не давала нам опомниться и уже звала за накрытый стол. Конечно, с учетом отсутствия самого стола — заваленные едой блюда покоились прямо на полу в окружении циновок. Я вспомнил мебель в своем рабочем кабинете — и стал комплексовать чуть меньше. Хозяйка усадила меня рядом с собой и, со свойственной ей напористостью, завалила вопросами. У Серого, вынужденного переводить, кажется, заболела челюсть. Вскоре, Звезда в подробностях знала о печальной ситуации, которая постигла Излучное, и успела раз десять грязно выругаться в адрес рыбоедов-пурепеча.
Как любой нормальный человек, увидевший уродство и не имеющий сил оторвать от него взгляд, девушка пытливо разглядывала мою правую руку.
