Венгерская вода - Сергей Зацаринный
Привыкшему чувствовать себя полным хозяином в этом далеком лесном углу вельможе напомнят, кто здесь настоящий владыка. Хан – солнце, его посланник – луч.
Ожидая Злата, мы в нетерпении стали обсуждать случившееся. Нужно признать, что мне пришлось нелегко. С нами был Туртас, не знавший греческого языка, и беседа шла на кипчакском, который я понимал гораздо хуже.
Не было ни малейшего сомнения, что носильщика убили, потому что он знал что-то, не предназначавшееся для наших ушей. Однако его не тронули раньше. Именно он первым заметил исчезновение хозяина, потом его допрашивал квартальный староста, люди мохшинского эмира, приехавший из столицы Злат. Почему именно сейчас ему решили заткнуть рот, даже прекрасно понимая, что именно убийство привлечет к бывшему слуге Омара повышенное внимание? Чтобы снизить риск попасться кому-то на глаза, его прикончили вне дома. В многолюдном городе очень трудно быть невидимым.
– Когда одно и то же действие с одними и теми же участниками повторяется, то должен повторяться результат, – чертил перед собой на столе воображаемые знаки и линии погруженный в размышления Илгизар. – Если он изменился, нужно посмотреть, что изменилось в условии задачи.
– Появились новые участники, – подсказал я. Догадаться было несложно.
– Вот именно, – поднял глаза Илгизар. – Преступник испугался именно вас. Почему?
Я сразу вспомнил, что передо мной школьный учитель, и вновь почувствовал себя шакирдом на уроке логики. Наставник не толкал меня в спину и не тянул за рукав. Он даже не указывал дорогу. Он просто светил, чтобы я сам легко увидел нужное направление.
– Преступник испугался не нас, а нашей встречи с убитым. Тот знал нечто такое, что могли понять только мы.
– Подумайте, о чем вы бы стали расспрашивать слугу брата. Может, это наведет вас на какую-то мысль.
Вернувшийся Злат тоже не привез ничего обнадеживающего. Перепуганный базарный староста, доставленный стражниками эмира, рассказал, что передал носильщику приказ явиться к доезжачему еще вчера, рано утром, едва тот появился на рынке. Вдобавок староста клятвенно заверил, что не сообщал об этом ни одной живой душе. У него просто времени не было поболтать. До обеда на базаре самая горячая пора, нужно следить за порядком. Неровен час, за место подерутся или кто придет жаловаться на купленный накануне испорченный товар. На месте сидеть некогда.
Носильщика видел потом несколько раз, и вот у него время поболтать как раз было. В ожидании работы он слонялся вдоль рядов, болтая с торговцами и покупателями, или стоял у входа на рынок вместе с такими же искателями случайного заработка. Последний раз староста видел его незадолго до полуденного намаза.
Цепь событий теперь вырисовывалась следующая: новостью о том, что его назавтра вызывают к приехавшему из столицы начальнику, носильщик наверняка делился с каждым встречным и поперечным, ведь такое случается не каждый день. Ему даже не нужно было самому говорить об этом убийцам – новости на базаре распространяются с быстротой степного пожара. В скором времени благодаря покупателям и разносчикам она расползлась по всему городу.
Преступники действовали быстро и продуманно. Заманить ничего не подозревающую жертву в засаду не составляло труда. Носильщика просто попросили доставить с базара груз в нужное место. Убийцы старательно замели следы, унеся с собой содержимое корзины. Они прекрасно понимали, что оно может привести к заказчику. Благодаря настойчивости и наблюдательности Илгизара мы знали, что там были сливочное масло и мука. Самый обыкновенный и не вызывающий подозрение груз для утренней поры. С утра хозяйки по всему городу затевают тесто, чтобы печь хлеб.
Зерно для этого мелют на домашних жерновах, но занятие это тяжелое, и многие все чаще покупают уже готовую муку. Благо на рынке всегда есть большой выбор на любой вкус и достаток. Молоть зерно – это только на первый взгляд дело немудреное. Здесь много зависит и от зерна, и от жернова, а больше всего от умения. Все имеет значение: с какой скоростью молоть, по сколько подсыпать. В деревнях, конечно, мукой торговать, что снегом зимой, – там все сами мелют. А в городе спрос на нее немалый. В округе уже появились умельцы, которые ставили мельницы, где жернова вертели вода или ветер. Дело это доходное. Многие держали лавки на мохшинском базаре. Да и желающих смолоть у них свое зерно находилось хоть отбавляй.
С маслом все еще проще. Улица небольшая, на самой окраине. Разносчики молока туда обычно не доходят. Что может быть обыденнее, чем отослать утром хозяйке муки и масла? Только обычно делают это пораньше. Чтобы испечь хлеб к обеду. А нашего носильщика видели на базаре незадолго до полудня. Значит, покупателя можно было поискать в мучных лавках или у молочников.
Заняться этим должен был Илгизар. Был он человеком местным, известным и уважаемым. Об этом Злат уведомил здешнего эмира и велел, чтобы Илгизару оказывали всяческое содействие. А вот опрос непосредственно продавцов предстояло провести базарному старосте. Все слышали про убийство и понимали: власти начнут расследование. Нужно было успокоить преступника и убедить его, что убийство не привлекло внимания столичного сыщика. Кто знает, как он поступит, почуяв, что ему садятся на хвост?
Уделом остальных было думать. Мы с Мисаилом изо всех сил пытались угадать, что за опасность углядел преступник в нашем прибытии. Я даже попытался воспроизвести вероятную беседу, задавая вопросы, которые мне приходили в голову. Все слушали, почесывали затылки, но так ни до чего и не додумались.
Илгизар отправился обедать домой. Он собирался еще сходить в мечеть: дать ученикам задание и отпустить их на неделю.
Между тем Злат с Туртасом ударились в воспоминания о старых временах. Разговор сам собой перешел на Баялунь и ее платок. Как он оказался у Омара? Мисаил предположил, что раз его пропитали благовонным маслом, то им не пользовались. Где он пролежал все это время? Жутковатый ответ напрашивался сам собой – в гробу. Не иначе как царица перед смертью высказала пожелание пропитать ткань бальзамом, сохраняющим благоухание многие годы, и его исполнили. Может, платок похитили те самые люди, что проникали прошлой осенью в мавзолей? Многое сходилось в таком предположении.
Лежавший на столе платок сразу стал казаться зловещим, словно артефакт загробного мира.
Неужели Омар причастен к ограблению могилы? От него многого можно было ожидать, но на такое он вряд ли был способен.
Не вынесший бездействия Злат съездил еще раз на постоялый двор, где жил брат, и снова допросил владельца и его слуг. На этот раз он больше интересовался отлучками Омара за город, ведь именно в них его непременно сопровождал убитый носильщик.
