Купец из будущего - Дмитрий Чайка
— Сильный парень, но есть очень глупый, ваша светлость! — кузнец слегка поклонился. — Иди, поешь, мы пока закончить.
Молодой коваль поклонился и молча вышел. А Само вышел с кузнецом на воздух, у него был серьезный разговор, который он обдумывал не один день. Он перешел на латынь.
— Как работа, Максим? Как устроился? — участливо спросил он.
— Все хорошо, ваша светлость, — кивнул кузнец. — Работы много, по оплате нареканий тоже нет. Все, что договаривались, господин Лют мне отдает.
— Не хочешь ли расширить свою кузню? — спросил Самослав. — Нанять подмастерий человек пять-десять…
— Да зачем мне это? — удивленно пожал плечами кузнец. — Меня и так все устраивает. А наймешь подмастерий, они ремеслу научатся, и будут у моих детей хлеб отбивать.
— Тебя устраивает? — князь схватил кузнеца за ворот и пригнул его к себе, уставившись в лицо яростным взглядом. — А меня не устраивает! И знаешь почему?
— Почему? — бешенство, что сверкнуло в глазах герцога, напугало кузнеца не на шутку. Видно, знать, она везде одинаковая.
— Ты войны при короле Теодорихе помнишь? — спросил его Само.
— Помню, конечно, — кивнул тот. — Всё ждали, когда из Австразии алеманы с тюрингами придут. Страх такой был, что и не выговорить.
— Так если мы все, что замыслили, сделать не успеем, то тебе те алеманы и тюринги милосердными сестрами из монастыря святой Радегунды покажутся! Это ты понимаешь?
— Так вроде отбили набег баваров, ваша светлость, — несмело ответил Максим. У местных была особенность, которую попаданец из двадцать первого века понять не мог, и которая доводила его до белого каления. Они не способны были думать, что будет через год или два. Они жили сегодняшним днем. Правда, происходило так не из-за злого умысла, а потому что те два года еще прожить нужно было. Вот и получалось, что мысли у людей не шли дальше следующего урожая, потому что там, за ним, была такая несусветная даль времени, что и заморачиваться не стоило. Зиму протянул— уже хорошо.
— А про аварского кагана забыл? А про лангобардов? А про соседей — словен, которые нашему богатству завидуют? Ты кольчугу за сколько сделаешь?
— Полтора месяца точно потрачу, — задумался кузнец. — Если сильно спешить, управлюсь за месяц. Но это тяжело, ваша светлость, работа тонкая.
— А мне их нужно пять в месяц, чтобы вон тех парней одеть. Понял? — резко ответил ему Самослав, ткнув в воинах на турниках. — Я тебе за кольчугу сколько обещал?
— Два солида за работу, — ответил кузнец. — Ваша еда, жилье и железо.
— Значит, ты за год пятнадцать золотых заработать можешь, не больше. Так?
— Так, вроде бы, ваша светлость, но не смогу. Я же должен топоры, серпы и наконечники для сох ковать. Не сделаю я столько.
— А если ты наймешь пять подмастерий, то я тебе за каждую кольчугу буду по солиду платить. Чистыми! Еда и оплата помощников — отдельно.
— Так это меньше в два раза, — набычился кузнец. — Не договаривались мы так.
— Пять кольчуг в месяц, в год — шестьдесят солидов, сто восемьдесят тремиссов с мордой короля Хлотаря. Так понятнее?
— Сто восемьдесят франкских золотых, — благоговейно прошептал кузнец. — И вы мне все их заплатите? Без обмана?
— Пять лет платить буду, клянусь Перуном, Сварожичем и Яровитом. Чтоб меня молния убила, если соврал! Хочешь, еще святым Мартином поклянусь?
— Не надо, верю! — сказал ошеломленный кузнец. — А через пять лет что будет?
— Деньги бери и можешь домой ехать. Если останешься, я тебе за кольчугу буду полсолида платить. Это будет девяносто золотых в год.
— А если я еще подмастерий возьму и буду десять панцирей делать? Тогда что? — в запальчивости произнес кузнец.
— А тогда ты снова сто восемьдесят золотых получишь, — пообещал князь.
Кузнец сел на чурбак и вытер пот, обильно выступивший на лбу. На три золотых крестьянская семья могла питаться год. Около ста тремиссов стоила небольшая ферма. Хороший мастер, зарабатывавший за тот же год полсотни, считался весьма состоятельным человеком. Но сто восемьдесят? Такая цифра в голове Максима не укладывалась. О таких деньгах он и мечтать не мог. Жене, что ли, пойти рассказать, да не поверит…
— Думай! — жестко ответил Само. — Но недолго. Я все равно сюда еще кузнецов привезу. Думаю, они умнее тебя будут. А ты, если захочешь, можешь домой ехать.
— Нет! Не поеду я туда, ваша светлость, не гоните! У короля Хлотаря два сына подрастают!
— И что? — удивился князь.
— Как что? — непонимающе посмотрел на него кузнец. — Как помрет, непременно война начнется. Так же всегда было!
— У меня для тебя срочный заказ есть, — сказал Самослав и развернул лист папируса с неумелым рисунком. Ты мне кольчугу переделаешь и два ножа откуешь по моим размерам.
— Но так же никто не делает, ваша светлость, — начал горячиться кузнец. — А ножи так и вовсе дрянь! Им же даже мяса за столом не отрезать!
— Пять франкских золотых, если сделаешь за две недели, — оборвал его словоизлияния князь. — Остальные заказы помощнику отдашь.
— Вы все получите в срок, — ваша светлость, склонился в поклоне кузнец, который почему-то решил больше не спорить. — Но если с кольчугой все понятно, то про эти странные ножи я попрошу вас рассказать подробнее.
— Я тебе даже покажу, — усмехнулся Само.
* * *
— Как зовут? — Самослав приобнял тощего мальчишку лет восьми, который давился слезами за казармами, где жила сотня ребятишек-сирот.
— Добрята я, — всхлипнул пацан, который не обратил внимания, кто именно с ним разговаривает. Его глаза были затянуты слезами.
— А чего ревешь?
— Дядька Хотислав прогнать меня хочет, — всхлипнул мальчишка. — А куда я пойду? К тетке приживалой? Чтобы меня десять лет куском попрекали? У нее своих шестеро.
— С родителями что? — посуровел князь. — Самовольничает Хотислав, который был назначен воспитателем в детскую сотню. Бывший владыка, потерявший руку при защите крепости, от тоски удавиться хотел, да князь нашел ему дело.
— Мамка померла давно, а батю немцы убили, — всхлипнул мальчишка.
— А почему прогнать тебя хотят?
— Да биться на кулачках я слаб, — честно признался мальчишка, — боязно мне.
— Ты знаешь, — с серьезным лицом сказал ему Само, — а ведь есть воины, которым не нужно на кулаках биться. Лучники, например. Хочешь лучником быть?
— Очень хочу! — повернул к нему зареванное лицо мальчишка. — Ой, владыка! — И он неловко вскочил. — Прости, что жаловаться начал.
— Иди сюда, — притянул его к себе Само. — Я с дядькой Хотиславом поговорю, но ты мне обещание дай, что самым лучшим лучником из
