Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи
Нтомбази была смелой и находчивой женщиной, недаром она была матерью и советчицей грозного Звиде, который едва не стал верховным вождем нгуни. Если б только ей удалось заполучить хоть одно из копий мертвых вождей, воткнутых в стены хижины, она бы, несмотря на свои семьдесят с лишним лет, тут же напала на хищника и если б не убила его, то умерла бы в бою, как подобает королеве. Но, к ее ужасу, она обнаружила, что со стен снято решительно все, кроме тридцати с лишним черепов, которые, казалось, теперь смотрели на нее со злобной усмешкой. Только на полу хижины, ближе к двери, виднелись два горшка с водой — один для нее, другой для гиены, да еще черпак.
Вот добродушный и доверчивый, но глуповатый Донда, которого она и сын ее Звиде пригласили на пляску любви. Как точно соблюдал он правила этикета, которым полагается следовать вождю, когда его казнят. Как улыбался, какими сердечными и доброжелательными были его прощальные слова!
Череп Дингисвайо занимал почетное место, на несколько голов выше остальных. Как она торжествовала, когда вешала его туда, уверенная, что теперь-то Звиде добьется сана верховного вождя. «Так и было бы, — горько подумала она, — если б не этот зулусский выскочка». Очутись он в ее власти, она уж сумела бы сделать его смерть нелегкой.
Вечером хижину окружила многочисленная стража. Через отверстия узнице подали умеренную порцию жареного мяса и небольшие ковши с самым лучшим пивом, которое она могла получать в неограниченном количестве. Нтомбази боялась приближавшейся ночи и попросила у охраняющих ее воинов огня, но ей было вежливо отказано.
Вдохновленная внезапно вспыхнувшей надеждой, Нтомбази бросила первый кусок мяса гиене. Челюсти зверя сомкнулись, щелкнув, как металлический затвор. От этого звука Нтомбази содрогнулась.
Но когда она попыталась повторить свой маневр, стражники почтительно, но твердо запретили ей это:
— Нет, мать, у нас есть мясо только для тебя, и нам велено следить за тем, чтобы ты съела его, прежде чем получишь следующую порцию.
Нтомбази огорчилась, но, исполненная решимости поддержать свои силы, заставила себя проглотить все мясо на глазах у стражников. Пива она напилась вдосталь, но потом вспомнила, что от хмельного напитка клонит ко сну, а заснуть в одной хижине с этим голодным чудовищем значило тут же навлечь на себя беду. Мысль эта привела ее в ужас, ибо в возбужденном воображении Нтомбази снова расцвел цветок надежды: она решила, что, если сумеет продержаться, зулусский выскочка, действия которого предугадать немыслимо, может отпустить ее. Получив свободу, она отправится к северным родичам, организует против него поход и поставит в такое же положение, в каком находится сейчас сама, с той разницей, что он-то из хижины не выйдет.
Итак, Нтомбазн решила бодрствовать всю ночь, но она страшилась непроницаемой тьмы, которая вскоре окутает хижину.
Зная, что гиены могут долгое время питаться одними костями, Нтомбази решила снять в сумерках со стены черепа нескольких второстепенных вождей и скормить их голодному зверю. Когда первый череп упал к ногам гиены, та отпрянула в сторону, но вскоре Нтомбази с удовлетворенном услышала зловещий хруст: мощные челюсти зверя сомкнулись, дробя кости. Страшный хруст этот продолжался во мраке, и гиене не понадобилось второго приглашения, когда Нтомбази бросила ей следующий череп.
Богатое воображение Нтомбази рисовало одну картину страшнее другой. Час за часом проходил в непроницаемой тьме и абсолютном молчании, нервы ее стали сдавать. Измученной женщине показалось, что она слышит шаги подкрадывающегося зверя.
— Прочь! — закричала она. — Но прикасайся ко мне, проклятая.
И она захохотала историческим смехом: все усиливаясь, он перешел в безумный.
Вслед за этим раздался неописуемо жуткий, демонический хохот, который издает гиена, когда чует поблизости мясо, недоступное ей. Даже стражники на постах почувствовали, что волосы встают у них дыбом, а это были гвардейцы Чаки, не боявшиеся ничего и никого на свете, за исключением своего вождя.
Обезумев от страха и ярости, Нтомбази решила сама встретить смерть, бросившись на зверя, с которым была как бы заперта в клетке. Дико хохоча, она кинулась к нему в темноте. Однако к гиене, желудок которой был наполовину наполнен костями, вернулась ее обычная робость. Она отпрянула в сторону, щелкнув челюстями.
Нтомбази пришла в себя. Раз трусливый зверь избегает ее, то она может рассчитывать на безопасность до утра, если только не сомкнет глаз и станет время от времени кричать на гиену. А утром оживет надежда, родятся, быть может, новые планы. Так провела Нтомбази эту страшную ночь, дрожа от страха и все же на что-то надеясь. Гиена сохраняла тревожившее ее молчание, только перед рассветом полакала воды.
Наконец рассвело. Нтомбази увидела, что гиена лежит, положив голову на лапы и со зловещим терпением следит за узницей. Снова стали видны черепа, висевшие кругом. Теперь они походили на строгих судей, собирающихся вынести приговор. Нтомбази завопила от ужаса. Но ей отчаянно хотелось спать, и она задремала сидя, но часто пробуждаясь в страхе.
Ко времени первой трапезы зулусов — около одиннадцати часов утра — стражники почтительно сообщили, что еда и пиво принесены и могут быть поданы через отверстия. Нтомбази сонно поднялась с места, чтобы принять свою порцию. Стражники дали ей столько еды — притом самой лучшей, — сколько ей хотелось, но следили за тем, чтобы она съедала у них на глазах всю полученную пищу или же возвращала обратно.
Несмотря на свой возраст, Нтомбази была здоровой и крепкой женщиной. Она много ела и пила, стараясь поддержать свои силы. Видя, как она поглощает большие куски вкусного жареного мяса, гиена засопела от голода. Тогда грозная старая амазонка сняла со стены еще несколько черепов второстепенных вождей и принялась швырять их в алчущего зверя. А когда пиво начало оказывать свое действие, Нтомбази стала гоняться за гиеной, испуская отчаянные вопли, которыми расчитывала напугать ее. Услышав, что хищник хрустит костями, которые Нтомбази для вкуса натерла жиром, она улеглась спать по-настоящему.
При заходе солнца стражники снова позвали ее, чтобы она отведала вечерней трапезы. Нтомбази проснулась, вздрогнув. На этот раз она ела умеренно и только пригубила пива. Затем положила рядом с собой еще несколько черепов, чтобы кинуть их ночью гиене, и терпеливо стала готовиться к тому, чтобы провести часы мрака как можно спокойнее. Время от времени она кричала на невидимого, хранившего молчание зверя и бросала ему череп, с удовлетворением слыша хруст костей, который указывал ей местонахождение врага. Так, в ужасном напряжении прошла еще ночь, и Нтомбази не решилась сомкнуть глаз до тех нор, пока не стало совсем светло. Перед этим она долго кричала, бесновалась и топала ногами на гиену, прогнав ее к дальней стене хижины.
