Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский
– Но я просто не подумал, майн либе, что Мария, будучи приближенной к престолу и блестящим вельможным кавалерам, изберет в качестве предмета своей приязни младшего офицера! И что же теперь делать, моя дорогая? Не можем же мы просто отказать Ландсбергу от дома и запретить ему встречаться с Марией!
– Поди ко мне, Эдуард! – сменив гнев на милость, супруга дала его светлости поцеловать руку и ласково потрепала его бакенбарды. – Теперь я возьму это неприятное дело в свои руки! Не беспокойся ни о чем! Ступай к себе – у меня что-то опять ломит в висках…
* * *
Потекли серые однообразные будни тюремного заключения. Арестанты из всего отделения, наслышанные о дикой вспышке гнева нового сидельца, дружно игнорировали Ландсберга, с опаской поглядывали в его сторону при утреннем пересчете и в его камеру больше никогда не заходили.
Через день Карла возили на очередной допрос, и это тоже чрезвычайно его раздражало. Вопросы судебного следователя не отличались разнообразием. У него всякий раз уточняли обстоятельства убийства. Как ни сдерживался Ландсберг, раздражение порывалось, однообразные вопросы казались чистым издевательством.
– Господин следователь, я уже неоднократно, начиная с первого опроса, показывал вам подробности моей расправы с несчастной старухой Семенидовой. Я обхватил ее шею правой рукой, а левой вонзил нож в надключичную область горла. Вы же записывали все это – извольте справиться с протоколом первого допроса!
Следователь поднимал на арестанта равнодушные глаза и стучал карандашом по столу:
– Извольте отвечать на протокольные вопросы, подследственный! И не учите меня, как надо работать, милостивый государь!
Ландсберг только пожимал плечами.
С момента ареста он со страхом ожидал вопросов о своем знакомстве с Марией Тотлебен и причин, которые вынуждали его одалживать деньги у прежнего квартирного хозяина, отставного надворного советника Власова. Про себя он сразу решил не говорить об этом ни слова. Но следователь и не задавал этих вопросов – будто зная, что не получит на них ответа. Шумно отхлебывая чай, он листал протоколы допросов и интересовался второстепенными обстоятельствами.
– Стало быть, похитив ценные бумаги из квартиры Власова, вы пешком проследовали в аптеку Грингофа, где вам была подана первая медицинская помощь. Какого рода это была помощь, подследственный?
– По неосторожности я рассек ножом правую ладонь. Рана сильно кровоточила. Впоследствии выяснилось, что лезвие повредило сухожилие.
– Сухожилие? – словно обрадовался следователь, начиная снова лихорадочно листать бумаги на столе. – Сухожилие, вы утверждаете? Поня-ятно! А кто мог бы это подтвердить?
– Я уже говорил вам, что, вернувшись в казармы, я обратился за медицинской помощью к лекарю батальона. Он промыл и прочистил рану, перевязал руку…
– Перевязал руку, – с удовлетворением повторил следователь. – А что вы предприняли потом?
– Написал рапорт на имя командира батальона полковника князя Кильдишева, в котором испросил недельный отпуск по семейным обстоятельствам и отбыл на поезде к имение своих родителей, в Ковенскую губернию.
– И полковник Кильдишев удовлетворил ваш рапорт, подследственный?
– Разумеется, господин следователь! – с издевинкой подтвердил Ландсберг. – Как же иначе полиция задержала меня только через неделю, после возвращения из отпуска?
Следователь многозначительно кивал, снова пил нескончаемый чай и листал бумаги.
По окончании допроса грязно-зеленый тюремный возок в сопровождении двух конных стражников вез Ландсберга в Литовский замок. И Карл снова оставался один на один со своими мыслями, со своими воспоминаниями о Марии…
* * *
Карл Ландсберг едва успел свернуть в улицу, ведущую к его казенной квартире, как увидел карету с гербом Министерства иностранных дел. Кареты на этой тихой улице можно было увидеть нечасто, и Ландсберг невольно засмотрелся на четверку вороных коней, сдерживаемых под уздцы конюхом. На дверцах кареты красовался необычный для России дворянский герб.
Карл давно интересовался геральдикой, и с любопытством успел рассмотреть, что щит герба горизонтально разделен надвое, и в верхней части на черном поле изображен лев, держащий в лапах серебряную стрелу. В нижней части был изображен серебряный корабль под распущенными парусами. Увенчан герб был дворянским шлемом и короной со страусовыми перьями. Девиз гласил: «Mors omnia vincil».
Ландсберг покрутил головой, дивясь про себя диковинной карете с явно германским гербом и утверждением «Смерть все побеждает», и в этот момент его окликнули:
– Господин барон фон Ландсберг? – Из кареты выскользнул человек средних лет в черном плаще, под которым блеснуло серебряное шитье придворного мундира. – Позвольте представиться, герр Ландсберг: камергер и тайный советник Вильгельм Ван дер Флит, служу по линии МИДа в Берлине. Я позволил себе дождаться вас здесь, вне казарм славного Саперного лейб-гвардии батальона, чтобы не смущать вас оглаской порученного мне конфиденциального дела.
– Возможно, тут какая-то путаница, – растерянно ответил Карл. – Уверяю вас, ваше высокопревосходительство, что не имею отношения к делам Министерства иностранных дел!
Ван дер Флит улыбнулся углами узкогубого рта.
– Дело мое совсем иного рода, герр Ландсберг! И сейчас вы все, надеюсь, поймете! Я имею удовольствие быть женатым на графине Елизавете Тотлебен и являюсь, таким образом зятем его светлости и членом его семьи… Теперь вы понимаете, герр Ландсберг, почему я всеми силами пытаюсь избежать огласки нашей встречи?
– Кажется, понимаю, – помрачнел Ландсберг.
– Граф Тотлебен и его супруга чрезвычайно обеспокоены вашими частыми встречами с небезызвестной вам юной графиней Марией Тотлебен. Мы не сомневаемся в ваших чувствах и благородстве намерений младшего барона Ландсберга, но… Позвольте сказать откровенно, герр Ландсберг? Неужели вы не видите огромную пропасть, разделяющую наши семейства? Простим юную Марию – ей еще не исполнилось и семнадцати лет – но мы-то с вами взрослые, разумные люди, герр Ландсберг!
– Пожалуй, вы правы, ваше высокопревосходительство…
– Представьте – только представьте на минуту, молодой человек! – что ваши благородные устремления приведут вас к законному браку. Как вы будете чувствовать себя в скромном мундире гвардейского прапорщика на фоне остального семейства Тотлебенов? В обществе, в котором вращаются сестры Марии? И она сама? Представьте себе, что она, будучи фрейлиной Ее величества, объявляет о своей помолвке императрице, а та желает, чтобы ей представили жениха! А общество, герр Ландсберг! Люди за вашей спиной будут смеяться и, чего доброго, окрестят вас охотником за богатым приданым!
– Довольно, ваше высокопревосходительство! – впервые за все время беседы Ландсберг поднял на собеседника тяжелый взгляд своих глаз цвета стали – так что Ван дер Флит даже попятился. – Довольно,
