Понсон дю Террайль - Тайны Парижа. Том 2
— Разве он до сих пор влюблен в Даму в черной перчатке? — спросила Мальвина.
— Да.
— И если вы захотите жениться на Фульмен, — продолжала Блида, — и она согласится на это, то можете.
Вздох облегчения вырвался из груди англичанина.
— Но, наконец, где же она? — послышалось со всех сторон.
— Кто? Дама в черной перчатке?
— Нет, Фульмен.
— Говорят, что она в Италии, — сказала Нини Помпадур.
— Превосходно! — заметил банкир. — Когда кто-либо исчезает из парижского света, тотчас начинают говорить, что это лицо в Италии. Банкроты — в Италии, обманутые любовники — в Италии, чахоточные — в Италии; дамы, подобные вам, в начале зимы тоже возвращаются из Италии, проводя там лето.
— Этот миллионер рассуждает основательно, — сказала Блида. — Фульмен не в Италии.
— Где же она?
— В Париже.
— Полноте! — возразил один из играющих. — Я все дни провожу на лошади перед ее отелем, и на решетке висит объявление, что помещение отдается внаймы.
— Фульмен не живет в своем отеле.
— Значит, ее нет в Париже?
— Я вас уверяю, что она здесь.
— Сударыня, — спросил англичанин, — угодно вам сказать мне на ухо, на какой улице и номере дома живет Фульмен. За вашу услугу я предлагаю вам десять тысяч франков.
— О! Изверг! — вскричала Моховая Роза.
Она бросила негодующий взгляд на Блиду и сказала:
— Милорд обещает тебе десять тысяч франков, но я, если ты скажешь хоть одно слово, обещаю выцарапать тебе глаза.
Блида пожала плечами.
— Я не могу этого сказать, — ответила она. — Это не моя тайна, и я очень сожалею об этом, потому что желал бы попробовать розовых ноготков Моховой Розы.
— Чья же это тайна?
— Дамы в черной перчатке, — в ужасе пробормотала Блида.
— Ах, вот что! — вскричал Мориц Стефан. — Господа, я предлагаю поставить на голоса одно предложение…
— Говорите, говорите…
— Я предлагаю подвергнуть допросу Блиду, а для этого положить ее вот на этот стол и влить ей три или четыре бутылки шампанского, до тех пор, пока она не пожелает дать нам удовлетворительное объяснение насчет этой Дамы в черной перчатке, о которой весь свет трубит, но которую никто не знает.
— Браво! Браво!
— К допросу, Блида!
Быть может, молодые безумцы и последовали бы странному предложению Морица Стефана, если бы в это время не отворилась дверь и не появился ресторанный слуга.
— Лорд Г.? — спросил он.
— Я.
— Милорд, вас спрашивает дама. Англичанин вздрогнул.
— Дама?.. Где она?
— Там… она просит позволения увидеться с вами.
Слуга, сказав это, вышел; как только он удалился, вошла женщина, одетая во все черное, лицо ее было закрыто вуалью.
— Дама в черной перчатке? — пронесся шепот.
— Вы ошиблись, — ответила вошедшая, откидывая вуаль.
Крик удивления вырвался у всех:
— Фульмен!
Моховая Роза вскочила, точно внезапно пробудившаяся львица, и смерила ее глазами: но Фульмен холодно посмотрела на нее.
— Простите, сударыня! — сказала она ей. — Я хотела видеть лорда Г.
— Сударыня! — воскликнула Моховая Роза. — Ваше место не здесь. Убирайтесь!
Презрительная улыбка показалась на губах Фульмен.
— Ах, моя милая! — проговорила она. — Это слово тебе дорого бы обошлось, если бы я еще была прежней Фульмен.
Она отстранила рукой Моховую Розу и направилась прямо к лорду Г.
Англичанин прислонился к стене, чтобы не упасть: так велико было его волнение.
— Милорд, — сказала она ему, — угодно вам последовать за мною? Вы нужны мне.
Сдавленный крик, крик радости, счастья вырвался из горла англичанина. С Моховой Розой сделался припадок умоисступления: она хотела броситься на Фульмен, но танцовщица остановила ее взглядом.
— Каждый берет свое, где бы он его ни нашел, — сказала она. — Прощайте, сударыня. Милорд известит вас завтра о себе.
Фульмен простилась с изумленными присутствующими и вышла под руку с англичанином. Моховая Роза упала в обморок…
Куда отправилась Фульмен, и откуда она явилась?
XX
Появление Фульмен было так неожиданно и изумление игравших было так велико, что прежняя танцовщица вошла, имела стычку с Моховой Розой, пригласила знаком лорда Г. следовать за ней и вышла с ним под руку прежде, чем кто-нибудь мог задать ей хоть один вопрос или пожелал ее удержать. Она сказала англичанину:
— Идемте, милорд, идемте скорее.
Англичанин и не подумал ее спросить, куда она направляется и ведет его с собою.
Быть с ней… больше англичанину ничего не было нужно. У ворот «Золотого Дома», у самого тротуара, стояла скромная наемная каретка. Вполне естественно, что лорд Г. выразил желание проводить Фульмен в своей карете, запряженной парой отличных ирландских рысаков. Но Фульмен отказалась.
— Идите сюда, — сказала она.
Она сама открыла дверцу наемной кареты. Лорд Г. сел рядом с нею. Кучер, который, без сомнения, уже ранее получил инструкции, немедленно тронулся в путь, пересек бульвар и направился по улице Граммон прямо к Сене. Карета пересекла Карусельскую площадь, Королевский мост, въехала в предместье Сен-Жермен и остановилась на улице Мадемуазель. В продолжение всего пути Фульмен молчала. Что касается лорда Г., то он был вполне доволен тем, что держал в своих руках ручку танцовщицы и нежно пожимал ее. Его радость и волнение были так велики, что он был не в состоянии что-либо сказать.
Итак карета остановилась на улице Мадемуазель, около маленького, жалкого на вид дома, представлявшего явную противоположность трем или четырем окрестным красивым отелям. Фульмен вышла и постучала у калитки, которая тотчас же отворилась; затем, взяв англичанина за руку, она ввела его в темный, сырой коридор, в конце которого находилась лестница с покосившимися, стершимися ступеньками и с веревкой вместо перил.
— Не упадите, — предупредила его она, — единственная лампа на лестнице уже давно погасла.
Фульмен провела лорда Г. до второго этажа, вложила в замочную скважину ключ и отперла дверь. При слабом свете лампы лорд Г. едва мог различить окружающее его. Он находился в маленькой передней с ореховым столиком и несколькими соломенными стульями, в передней, обставленной во вкусе студента или грешницы, впавшей в нищету.
Фульмен взяла со стола лампу, отворила вторую дверь и вошла в спальню, единственную комнату, в которую вела эта прихожая. Занавеси из красного старого дама, в алькове ночной столик из красного дерева с серым мрамором, вольтеровское кресло, комод и стулья из красного дерева, вишневого цвета выцветший полосатый ковер — вот и все убранство этой комнаты.
Огонь едва теплился в камине, мраморную доску которого украшали часы с колонками и две цветочные вазы.
