Мэри Стюарт - Принц и паломница
И до той, и до других мало было дела Алисе и Александру, хотя окно их в опочивальне было открыто небу и ветру. Но в мертвые предрассветные часы, когда возлюбленные, как и остальные обитатели замка, спали, луч бледнейшего серебра наискосок лег через массивную кровать и коснулся глаз нового владетеля Замка Розы.
Одно это, возможно, не пробудило бы принца. Он заворочался, пробормотал что-то, и рука, обнимавшая Алису, притянула ее ближе; но затем звук, слабый, но настойчивый, прорвался сквозь его утомленный сон и заставил открыться запротестовавшие против такого насилия над ними глаза.
Звук никуда не исчез. Кто-то скребся под дверью. А потом раздался и голос. Тихий, но тревожный.
– Мой господин! Господин Александр!
Всякий, кто посмеет прервать эту ночь, смутно подумал Александр, должен быть повешен за шею. Но опять же, любой, кто на это осмелится – и мысли его очень быстро прояснились, когда он выскользнул из тепла кровати и прохладный предрассветный воздух коснулся его обнаженного тела будто холодная сталь, – должен иметь на то крайне вескую причину. А это могло лишь означать (он тем временем схватил и набросил ночную сорочку) серьезные неприятности.
За дверью стоял Иешуа. В свете дымящего факела у двери лицо его казалось бледным и напряженным.
– В чем дело? Герцогу нездоровится?
Иешуа метнул взгляд за плечо Александра на кровать, в которой мирно спала Алиса, потом тревожным шепотом произнес:
– Возможно. Нет, он не болен, но я думаю, ему грозит опасность, возможно даже, она грозит и тебе. Я прошу прощения, что потревожил тебя сейчас, но думаю, нам следует поговорить.
– Опасность? Герцогу грозит опасность?
И во дворе замка, и потом в пиршественном зале Александр глядел на графа Мэдока со вполне естественным любопытством, но он увидел лишь то, что граф, хотя поначалу и не смог избежать проявления вполне понятных досады и гнева, похоже, довольно скоро взял себя в руки. На свадебном пиру, где он сидел по левую руку от герцога, граф держался сдержанно, но был полон улыбок и выверенной учтивости.
Ничего больше Александр не заметил; взгляд его стремился к одной лишь Алисе, а мысли – к грядущей ночи, так что он и впрямь ничего больше не видел. Не подумал он и о том, что могло быть сказано между Мэдоком и герцогом в их уединенной беседе после пира.
Теперь же Александр тихо произнес:
– Нет, подожди. Вот туда.
Притворив тихонько за собою дверь, он, взяв Иешуа за локоть, потянул его через переход в арку, где из окна тянуло предрассветным холодком.
– А теперь рассказывай. Ты имеешь в виду графа Мэдока?
– Кого же еще? Мой господин, ни из-за чего менее важного я не стал бы тревожить тебя в такую ночь, и то я оставил тебе спать столь долго, сколь решился…
– Забудь об этом. Продолжай. Что тебе известно?
– Только то, что граф пойдет на все, решится на все что угодно, чтобы завладеть этими землями. Бельтран рассказал мне о многом, что происходило за это время в замке. Но сейчас это не так уж и важно. Одно я знаю наверняка: то, что должно было произойти, о чем должны были говорить сегодня вечером герцог с графом. Мне сообщили об этом, потому что именно мне предстоит сделать нужные распоряжения. Граф покинет замок, но не ранее, чем через пару дней. Это все – приличия ради. Но завтра он должен отослать своих солдат, чтобы те ждали за пределами герцогских земель.
– Да? И герцог сможет заставить его пойти на это?
– О да. Но ты понимаешь, что это значит? Если граф намерен сделать ответный ход, это должно произойти сегодня ночью.
– Ход? Чтобы добиться чего?
Но он знал, знал еще до того, как Иешуа произнес:
– Ты когда-нибудь слышал о «младокельтах»?
– А-а, – тихо отозвался Александр. – Да, действительно.
И они – она, – кто бы они ни были, действительно рассчитывают на то, что он так или иначе завладеет Замком Розы?
– Думаю, да. Он был самым очевидным кандидатом – наследник, к тому же его легко внедрить путем брака. Я мало что знаю о твоей стране, мой господин, но, насколько я понимаю, это место легко удерживать, оно контролирует и дорогу на север, и пути к порту на востоке, в котором мы высадились, я прав?
– Этого я точно не знаю, но… Ведь маловероятно, что он попытается совершить что-либо сейчас? Даже если убрать с дороги меня, герцог, наверное, ясно дал понять в той беседе, что ему известно о связях графа с кликой и что графу не стоит питать надежд на руку госпожи Алисы? Какую лучшую причину он мог представить графу в объяснение, почему были обойдены его претензии на руку дочери? Чего же ты страшишься? Что еще ты слышал?
– Ничего определенного. Но я присутствовал в зале, когда явился гонец с вестью том, что герцог возвращается домой из монастыря Святого Мартина, и я следил за графом, когда герцог представлял тебя людям как супруга госпожи Алисы. И после – когда все были заняты приготовлениями к пиру – я последовал за графом Мэдоком, чтобы поглядеть, что он станет делать. Я в силах распознать замышляемое у меня на глазах убийство, мой господин. Он отправился переговорить с капитаном своих людей, и, хотя я не слышал ничего из того, что было сказано, я видел их лица. Тогда я попытался предостеречь Бельтрана, но домоправитель был полон мыслями о свадьбе и слишком увлечен предстоящим празднеством – и к тому же он бы мне не поверил. Бельтран – человек простой, и для него это место, после того как он всю свою жизнь здесь прожил в мире, – само воплощение мира и порядка. Пусть в недавние дни здесь и возникали разногласия, но теперь, с возвращением герцога, он не способен понять, что кто-то станет чинить здесь зло. Более того, он не поверил бы, что герцогу или госпоже Алисе способен причинить вред их же родич. Не поверит он с готовностью и в то, – голос, в котором слышался слабый иноземный акцент, слегка дрогнул, – что могу сказать я, иноземец и еврей, о родне его хозяина. Так что я пришел к тебе.
– И что бы ты хотел, чтобы я сделал?
– Господин, – теперь голос Иешуа уж точно изменился, в нем зазвучали настойчивость и облегчение, – не мог бы ты пройти в покой герцога? Они с графом Мэдоком не так давно закончили беседу и разошлись спать. Я подождал, чтобы спокойно препроводить моего господина в опочивальню, и в настоящий момент все спокойно. Но там только один человек, чтобы прислуживать ему, слуга, который обычно спит во внешнем покое. Я было думал, что выставят стражу, но в замке никогда не было в том нужды, и это никому не пришло в голову. И потому, господин, не мог бы ты пойти туда сейчас?
Подождать там ровно столько, сколько потребуется мне, чтобы поднять людей герцога и прислать их стать у порога? Для этого тоже мне нужно твое соизволение. Я уже побывал у входа в восточную башню и запер на ключ графских солдат.
