Восстание - Саймон Скэрроу
- Судьба Лондиниума предрешена, - объявил Светоний. - Мы должны покинуть город, прежде чем он станет нашей могилой. Трибун Агрикола?
- Господин?
- Прикажи людям прекратить работы по обороне. Им предстоит собрать свое снаряжение и подготовиться к отступлению. Мы вернемся к Веруламиуму. Будем надеяться, что нам удастся уйти до того, как вторая колонна повстанцев, указанная префектом Катоном, охватит город, иначе нам придется пробиваться с боем.
- А что насчет гражданских лиц, господин? - спросил Агрикола.
- Им придется самим позаботиться о себе.
- У них не будет шансов. Мы должны сообщить им об этом, господин.
- Я ничем не могу им помочь, трибун. Как ты думаешь, что произойдет, если мы предупредим их, что уходим? Они выйдут на улицы и начнут стенания, чтобы мы остались, и как же нам тогда выбраться из города? И если они попытаются пойти с нами, они только помешают нашему продвижению. Отныне они сами по себе. Всем все понятно?
Агрикола кивнул.
- Хорошо. Давайте шевелиться, время ограниченно.
Когда офицеры задвигались, посланный Постумом трибун откашлялся. – Какой ответ Вы хотите, чтобы я передал в Деву, господин?
- Ответ? - Губы Светония скривились. - Какой ответ может соответствовать такому трусливому позору? Пусть Постум маринуется в неведении. Он и его люди сейчас слишком далеко, чтобы что-то изменить. Что касается тебя, молодой человек, мне нужны все мечи, которые можно поднять против Боудикки. Ты будешь служить со мной, пока восстание не закончится. Для тебя теперь есть только смерть или честь. Считай, что тебе в этом повезло. В любом случае ты избавлен от позора Постума.
Когда офицеры вышли из штаба, Катон отвел Макрона в сторону и настойчиво заговорил с ним.
- Как можно быстрее возвращайся к остальным в гостиницу. Затем отведи их на пристань и посади на корабль, направляющийся в Галлию. Времени на обсуждение не будет. Так или иначе, они должны отплыть сегодня вечером. Возможно, для тебя будет лучше оказаться на корабле с ними.
- Что? И пропустить все самое интересное? У меня есть свои причины остаться и драться. Я должен все прояснить, учитывая мое участие в этом.
- Все в порядке. Я понимаю. Отведи их на корабль и возвращайся сюда, как только сможешь. Ты же не хочешь оказаться в Лондиниуме, когда объявятся Боудикка и ее люди.
- Поверь мне, я знаю.
- Людей из когорты в гостинице, возьми их с собой, когда пойдешь на пристань. Что бы ни думал Светоний, разнесется слух, что армия уходит. Как только это станет общеизвестным, дела очень быстро ухудшатся.
- Я справлюсь. Поверь мне, парень.
- Позаботься о своих близких и жизнях моего сына и Клавдии.
Макрон слегка ударил себя в грудь.
- Они будут в безопасности. Даю тебе слово.
- Это все, что мне нужно было знать. Я буду ждать тебя здесь столько, сколько смогу.
Макрон кивнул и побежал через двор. Катон проводил его взглядом, прежде чем направиться к конным рядам своей когорты, пока внутри лагеря раздавались зычные приказы. Затем он остановился как вкопанный и повернулся, чтобы посмотреть на здание, вспомнив о договоре, который они с Макроном заключили ранее, когда он произнес это имя. - Дециан.
Макрон был благодарен темноте, спеша по улице, держась на расстоянии от местных банд. Многие из них были пьяны, а некоторые дрались за добычу. Были и женщины, стремившиеся поделиться вином, украденным из гостиниц и складов. Он смотрел на них с жалостью. Они были бы все равно что мертвы, если бы гуляли таким образом, а не спасались из ловушки, которую расставили для них повстанцы. Если судить по обращению с пленниками, взятыми в Камулодунуме, в Лондиниуме произойдет кровавая бойня, столь же ужасающая, как любая сцена из разграбленного города, свидетелем которой он когда-либо был.
Добравшись до постоялого двора, он увидел по его силуэту, какой ущерб причинил пожар. Уничтожение «Собаки и Оленя» будет завершено, когда город будет поглощен морем огня после того, как повстанцы закончат резню его жителей и грабеж зданий, точно так же, как они разрушили Камулодунум. Все, что останется, – это еще одно обширное скопление почерневших руин и зловоние сожженных и разлагающихся тел.
Окна и двери, выходящие на улицу по обоим углам перекрестка, были закрыты, а когда он попробовал зайти через главный вход, он обнаружил, что он надежно заперт, поэтому он направился в переулок, где находился двор. Он постучал в ворота, и голос окликнул его.
- Кто здесь?
- Центурион Макрон. Впусти меня.
- Не знаю ни одного центуриона Макрона. Отвали.
- Послушай, друг. Моя мать владеет этим местом. Ее зовут Порция. Если ты меня не впустишь, и она узнает, то можешь быть уверен, что она съест твои яйца на завтрак. А теперь открой ворота, пока еще можешь, а?
Засов задребезжал, и ворота распахнулись настолько, что впустили Макрона, затем быстро закрылись за ним и снова оказались заперты. Он оказался перед темными фигурами четырех ауксиллариев с обнаженными мечами. Другой подошел к ним с поднятой масляной лампой, чтобы осмотреть гостя.
- Полегче, ребята. Я говорю правду.
- По твоему состоянию я бы сказал, что ты нищий. Центурион? Посмотрим на это. Тиферн, приведи одну из женщин и проверь, верна ли его история.
Макрон вздохнул и скрестил руки на груди, пока караульный входил в таверну. Прошло некоторое время, прежде чем дверь распахнулась, и через двор выбежала Петронелла. Она пробралась сквозь солдат и заключила его в крепкие объятия.
- Я знала, что ты еще жив! - всхлипнула она. - Я никогда не переставала в это верить! О, любовь моя ...
Макрон крепко держал ее, целуя в макушку и бормоча нежные ласковые слова. - Думаешь, я когда-нибудь оставлю тебя в покое, а? Давай, моя сладкая... Ну, прекрати же эти слезы.
Он посмотрел в сторону гостиницы.
- Где моя мама?
- Внутри.
- Она знает, что я здесь?
- Она слышала, что сказал солдат.
- Тогда что же удерживает старушку? Я уже готов к ее атаке.
Петронелла отстранилась и удержала его на расстоянии вытянутой руки. - Она в постели, Макрон. Напряжение прошлой ночи и ущерб, нанесенный гостинице, сильно ударили по ней.
- Она крепка,
