Александр Чиненков - Крещенные кровью
– Херня все это, – вздохнул Степан, – разбираться будут…
Яшка потер лоб:
– Видали мы эти «разборы», знаешь где? А ты, фраерок, будто не от мира сего… Кто в нынешние времена разборками себя утруждает? Расстреляют и взятки гладки. На крайняк делянку в тайге лет на двадцать отмеряют. Мы теперь есть кто? Враги народа! А на таких ни доказательств собирать не надо, ни судить по-людски. Вывезут в Зауральную рощу и пальнут без сожаления…
Они замолчали. Калачев встал, потянулся, расправил закоченевшие конечности. Воздух в камере был затхлым, затрудняющим дыхание, но все равно очень хотелось курить.
Вдруг со стороны дежурной части послышались обрывки разговора. Яшка хотел что-то сказать, но Степан подал ему знак, чтобы тот не шевелился.
– С чем пожаловал, Бугров? – спросил дежурный, видимо, у посыльного.
– Камеры готовить приказано, – прозвучал ответ. – Там столько урок повылавливали, что не знаю, как размещать будете.
– Поступит приказ, разместим, – послышался спокойный голос дежурного. – Надо будет, стоймя стоять заставим.
– Я присяду, перекурю. Умаялся от беготни по городу. Туда-сюда… С ног валюсь.
– Стрельбы-то много было? – поинтересовался дежурный. – Или бандюганы без сопротивления сдаются?
– А то как же, – ответил посыльный. – Без стрельбы ни разу не обошлось. Вот на Четвертой Буранной засаду организовали. Там бандюга Хвостов проживал. И что бы ты думал? Пресек засаду подлюга. Но уйти не ушел. Как оказалось, в его доме дружок затаился. Хвостов решил тайком, минуя засаду, в дом свой пробраться, чтобы дружка вызволить. К дому-то он подобрался и даже дверь открыл… А вот тот, кто в доме отсиживался, видать, принял дружка своего за кого-то из наших и всадил ему пулю в плечо.
– А того, кто в доме прятался, взяли? – полюбопытствовал дежурный.
– На тот свет отправили, – ответил посыльный. – Когда он Хвоста подстрелил, тут же и началось… Перестрелка завязалась такая, что всем тошно было. Так вот, черта того, кажется, Пронькой звали, уложили пулей в голову. Так себе сморчок. Ну, годочков тридцать, – тридцать пять. Лежит на спине, руки в стороны. В правой – наган с укороченным стволом. Между ног раздвинутых еще два нагана. А одет так, что нам с тобой и не снилось! В хромовых штиблетах и в сером шерстяном костюме. В карманах – документы на имя какого-то Лосева. Ворованные, конечно, без фотографии…
«Вот, значит, как дела обстоят, – подумал Степан, подслушав разговор между дежурным и посыльным. – Теперь Бурматову и Теплову худо придется. Захватившие их бандиты, если узнают про разгром банды в городе и смерть главаря, не пощадят оперативников, это уже точно…»
– Эй, Яшка, двигай ближе, – позвал он сокамерника и зашептал ему в ухо: – Сейчас смена в дежурке меняться будет. Так вот, я предлагаю бежать. Не сидеть же в камере, дожидаясь расстрела?
– Согласен на все сто, – мгновенно согласился Яшка и учтиво посмотрел на Калачева. – Я думал, ты так себе, фраерок беспонтовый, а ты… Уважаю!
В коридоре послышались шаги, затем скрип дверей открываемых камер.
– Чего они делают? – прошептал Яшка обеспокоенно. – Вроде пока не слышно, чтобы арестованных доставляли?
– Они камеры к их встрече готовят, – прошептал Степан. – Когда откроют нашу дверь, сделаем вот что…
У двери камеры кто-то остановился. Послышался скрип отодвигаемой задвижки.
– В нашем распоряжении несколько минут, – прошептал Степан. – Или мы сбежим, или нас подстрелят! Ну так что, рискуем?
– Всенепременно, – заверил его Яшка.
В ожидании конвоира, который должен был вот-вот появиться в камере, Калачев и Яшка приготовились к нападению. Но в камеру так никто и не вошел. Даже шагов конвоира в коридоре не было слышно.
– Черт возьми, что за херня? – прошептал удивленно Яшка. – Что-то мне не нравится эта делюга.
– Сам ничего не понимаю, – прошептал Степан. – Может, нас собираются перестрелять при попытке к бегству?
– Что делать будем? – прошептал взволнованный до крайности Яшка. – Я за то, чтобы испытать судьбу, а там… будь что будет!
– Тогда бежим! – согласился с ним Калачев, и, приняв твердое решение, они выскользнули из камеры.
Коридор оказался пуст. Беглецы незаметно просочились мимо дежурной части, в которой, на удивление, не оказалось ни одного человека, а еще минуту спустя уже бежали к выходу из здания. Прижимаясь к стене, минуя ступеньки… Никого! Будто все вымерли вокруг. Не рискуя пересекать внутренний двор, на котором обязательно должны находиться люди, Степан метнулся в правое ответвление коридора, где имелась лестница, ведущая на второй этаж. Под ней было забитое досками окошко, через которое можно выбраться на улицу.
Яшка ради собственного спасения проявлял чудеса расторопности. Он не отставал от Степана ни на шаг.
Так они оба добежали до спасительного окошечка и выбрались на улицу. Достигнув ближайших кустов, осмотрелись – никого. Обычно многолюдная, мостовая будто вымерла, как и все в здании Управления. «Наверное, улица перекрыта, – подумал Степан, – а как же Управление? Что-то здесь не то, что-то здесь…»
– Чего теперь делать будем, фартовый? – обратился к нему Яшка.
– Прощаться, – ответил Степан. – Убегая, мы были заодно, а теперь – каждый за себя.
17
Васька Носов сидел в своей комнате, задумчиво глядя на лист бумаги на столе. Яркий свет полуденного солнца потоком лился через окно. Носов думал: «А ведь скопцы и не подозревают, что сегодня ночью или завтра утром останутся одни. Очень прискорбно оставлять их на произвол судьбы, но с собой забрать адептов я тоже не могу…»
Скрипнула дверь, и вошел Тимофей Мещеряков. Носов обернулся.
– Вижу, не ждал ты меня, Купец, – сказал бандит, подходя ближе.
– Что верно, то верно, – проговорил Васька.
– Я так и думал, что будешь не рад меня видеть, – сказал Мещеряков, останавливаясь возле стола. – Крепись, Купец, нам уже осталось совсем немного времени любоваться друг другом.
Бандит говорил с нарочитой развязностью, шаря взглядом по комнате.
– Пронька еще не приехал? – Васька постарался изобразить приветливую улыбку, но почувствовал, что это ему не удалось.
– А зачем нам Пронька? – отозвался Мещеряков. – Мы можем начинать делить добро прямо сейчас, не дожидаясь его.
Носов понял, куда клонит бандит, и быстро настроился на разговор.
– Без Проньки и Хохла никакого дележа не будет! Они потом не с тебя, а с меня спросят, если что не так.
– Вот как значит, – хмыкнул Мещеряков. – А если они не приедут? Вдруг легавые повязали их?
– Не приедут? – переспросил Васька. – Откуда такие сведения?
Мещеряков пожал плечами:
