Юрий Волошин - Пираты Марокко
– Погоди. Похоронить надо бы. Человек ведь. Нечего оставлять его на съедение шакалам. Похороним его, Арман.
– Пьер, темнеет уже. Как бы не сбиться в темноте.
– Ничего. До караванной тропы не более полумили. Доберемся.
Он подошел к верблюду и вытащил лопаты. Одну бросил Арману, другую схватил сам и направился вниз, где, как ему казалось, песок был помягче.
Арман молча присоединился к другу. Могила быстро углублялась, пока Арман не вздохнул устало:
– Хватит уже. Давай перенесем несчастного и покончим с этим.
Они перенесли Цви, который уже окоченел, к могиле, и тут Арман сказал:
– Погоди, Пьер. У него должны быть монеты, которые он нашел недавно. Они ему больше не пригодятся, а нам еще как подойдут. Я обыщу его. Подожди малость. – Арман проворно обыскал лохмотья, извлек горсть монет, перстни и протянул Пьеру что-то темное. – Кажется, это четки. Может, возьмешь? Ты, помнится, хотел их иметь.
– Хотел, да все жалко денег было, – Пьер взял четки и рассмотрел их при последних отблесках заката. – Вроде как из агата. Уж очень темные.
– Что-то я никогда не замечал у Цви таких. Где он их взял?
– Какая разница, Арман. Я возьму их. Все же будет память об этом несчастном человеке. И пусть земля будет ему пухом.
Друзья осторожно опустили тело в яму, потом Арман сказал:
– Я слышал, что евреев хоронят в сидячем положении.
– Мы об этом не подумали. Пусть остается так, как мы его положили. Мы и молитв его не знаем, так что пусть не будет в обиде. Прощай, безумный Цви, мы ничего больше не можем для тебя сделать.
В молчании друзья забросали могилу песком, навалили камней и так же молча взгромоздились на мехари. Тот лениво потопал в сторону еще светлевшего на западе неба.
– Сейчас поднимемся на холм, с него можно было бы увидеть колодец. Но уже темно, потому смотри внимательно, а то пропустим тропу.
– Да вон она, я уже ее вижу, Пьер. Слава Богу! Не заблудились!
– Однако у колодца есть люди, Арман. Огни костров видны.
– Наверное, караван остановился на ночлег. Значит, можно будет раздобыть еды получше той, что осталась у нас. Поспешим.
– Опять немыми прикинемся?
– Стоит ли? Я буду помалкивать, а ты достаточно хорошо говоришь по-арабски. Здесь в основном берберы, арабский они знают плохо, так что вряд ли угадают в нас чужаков. Хоть узнаем чего интересного.
– Согласен.
Вскоре они приблизились к лагерю, раскинувшемуся вокруг колодца. Два наскоро поставленных шатра темнели под звездным небом. Верблюды и ослы искали редкие чахлые кусты и пучки трав, бродя вокруг. Несколько лошадей хрумкали зерном, поглядывая по сторонам, в их больших глазах отражались огоньки костров.
Прибывших путников встретили настороженными взглядами. Пьер заговорил с двумя-тремя хмурыми берберами, но они молчали и лишь показывали что-то руками.
– Что-то мне не нравятся эти люди, – сказал Пьер, наклонясь к уху товарища. – На обычный караван не похоже. И вроде не понимают меня.
– Ладно, давай сначала напоим мехари и сами напьемся да запас сделаем, а уж потом займешься расспросами. И поесть пора.
Настороженные глаза постоянно сопровождали путников, пока они таскали воду. Никто не отвечал на вопросы Пьера.
– Ладно, Арман. Без них обойдемся. Лучше не приставать, а то можно и на неприятности нарваться. Пойдем поищем место для ночлега.
Не прошло и получаса, как наши друзья наконец-то скудно поужинали и стали устраиваться поспать. Тут подошел к ним невысокий человек и на плохом арабском спросил:
– Что за люди вы, странники? Не в Тегазу ли направляетесь?
– Идем в Тегазу, абу, ты это верно заметил.
– Лучше туда не ходить, саадит-друг.
– Почему так, абу?
– Дошли слухи, что войска направляются туда.
– Ну и что с того?
– Это жестокие воины. Они грабят, убивают. Им нужна Тегаза, вот они и стремятся захватить ее. Сонгайское царство стало хилым, а враги пользуются этим. Так что советую тебе не ходить туда.
– Инша-аллах! – ответил Пьер и сложил ладони. Четки мрачно блеснули в свете костерка. – Спасибо, абу, за добрый совет. Мы подумаем.
– Я что-то мало что понял, Пьер, – спросил Арман, когда бербер отошел.
– Говорит, что в Тегазу не стоит идти. Туда вскоре нагрянут воины и всем будут рубить головы.
– Что же делать? А куда эти направляются?
– Я не знаю, он не сказал, но думаю, что на север. Это купцы, наверное. Но им сейчас совсем не до торговли.
– Все ясно, Пьер. Они спасают свою мошну. Страх потерять все гонит их даже во владения марокканцев.
– Осуждать их нельзя, Арман. В глубине страны им меньше грозит опасность. Там нет войны, и они почти ничем не рискуют, а тут набеги, резня и все ужасы войны.
Еще восток не начал розоветь, а лагерь зашевелился. Задымили костры, воздух наполнился запахами пищи. Они-то и разбудили наших путников, которые расположились поодаль, чтобы не смущать недоверчивых бедуинов.
– Пьер, а ведь они мясо жарят! – Голос Армана звучал с нотками зависти и алчности. – Как давно я не ел его. Пошел бы ты и сменял наши лопаты на кусок мяса, а? Может, повезет.
– Хорошая мысль, Арман. И действительно, на кой черт они нам теперь сдались. Пойду дергать судьбу за космы, – Пьер вытащил лопаты и заступ.
Не прошло и двадцати минут, как он вернулся и с печальным видом бросил к ногам Армана мешочек, сказав:
– Мясо подождет, друг мой, а вот лущеного проса удалось раздобыть. И то хорошо, а я было собирался выбросить наши инструменты.
– Что ж, смиримся на время. Все лишних три дня проживем, – Арман поднял мешочек, взвесил на руке. – Фунтов десять будет, так что обижаться на судьбу нам не очень-то стоит. Что нового узнал?
Пьер только открыл рот, но тут в лагере внезапно поднялся гвалт. Какой-то всадник крутился на коне и что-то кричал. Пьер вскочил и бросился к нему, спеша узнать новости.
– Плохи наши дела, Арман, – вернувшись, ответил он на немой вопрос друга. – Примчался гонец. Говорит, что в Тегазу ворвался отряд берберов и резня уже началась. Вскоре они появятся тут.
– Да я и сам сообразил, что случилось что-то нехорошее. Лагерь весь гудит, как потревоженный улей.
– Все бросились собираться в дорогу, а мы даже не перекусили со сна.
– Нам это сделать никогда не поздно, Пьер. Пожевали сухих лепешек, и все. Кашу сварим на привале. А пока и нам надо собираться, я думаю.
– С караваном отправимся? Тогда давай поторопимся. И воды побольше запасти надо. Путь неблизок.
Первые верблюды уже стали вытягиваться на дорогу, всадники горячили коней, ослы истошно оглашали утро противными воплями, а погонщики кричали охрипшими голосами, перекрывая плач детей и лай собак.
