Уилбур Смит - Миссия
– Скоро вы скажете за них спасибо. Вероятно, это единственное оружие против мух.
На двенадцатый день после выхода из крепости Адари они, как обычно, выступили очень рано. Вскоре после полудня, как и предсказывал Толас, на горизонте показались два соска Нила – Груди Девственницы.
– Дальше не идем. Прикажи остановиться, – крикнул Таита Мерену. Он еще до выхода из крепости решил, что не будет рабски следовать указаниям Толаса. Дымка и Вихрь давно получали порции лепешек, и Таита надеялся, что в их крови довольно лекарства, чтобы они не заболели после первых укусов. В последний вечер перед вступлением в землю мух он вместе с Фенн отправился туда, где были привязаны лошади. Увидев их издали, Дымка заржала. Таита потер ей лоб и почесал за ушами, потом скормил лепешку Толаса. Фенн то же самое проделала с Вихрем. Теперь лепешки нравились лошадям, они ели их с аппетитом. Толас следил за ними из тени. Но вот он подошел и почтительно поклонился.
– Значит, ты берешь с собой кобылу и жеребенка? – спросил он.
– Я бы не перенес, если бы они остались, – ответил Таита.
Толас вздохнул.
– Понимаю, маг. Наверно, я поступил бы так же, потому что полюбил их. Буду молиться Гору и Исиде, чтобы они уцелели.
– Спасибо, Толас. Я уверен, мы вернемся.
На следующее утро они расстались. Толас не мог вести их дальше и вернулся в крепость Адари. Наконто пошел вперед, выбирая дорогу, Мерен с тремя небольшими отрядами двигался за ним. Дальше на Дымке и Вихре следовали Таита и Фенн. С ними табуном шли восемнадцать «просоленных» лошадей. Колонну замыкал Шабако с четвертым небольшим отрядом.
Вечером разбили у подножия холмов лагерь. За ужином слышали за холмами рев двух охотящихся львиных прайдов. Угрожающий звук. Таита и Мерен проверили, крепко ли привязаны лошади, но львы не приближались, постепенно их рев отдалился, и на лагерь опустилась спокойная ночь.
На следующее утро, пока колонна готовилась к выходу, Таита и Фенн накормили лошадей лепешками Толаса. Потом сели верхом и проехали между двумя холмами. Таита едва успел расслабиться, подладившись под шаг лошади, как вдруг выпрямился и посмотрел на шею Дымки. Над кремовой шкурой около гривы повисло крупное темное насекомое. Таита осторожно занес правую руку и ждал. Насекомое уселось, выпустило длинный черный хоботок и начало искать под шкурой кобылы кровеносный сосуд. Как только муха погрузила хоботок, Таита накрыл ее ладонью. Муха жужжала, пытаясь высвободиться, но он сильнее прижал ее и раздавил голову и жесткое тельце. Потом взял двумя пальцами и показал Фенн.
– Вот муха, которую туземцы называют цеце. Эта первая, но их будет больше, – предсказал он. И тотчас еще одна муха села ему на шею и вонзила хоботок в мягкую кожу за ухом. Таита поморщился и смахнул ее. И хотя он ударил ее сильно, муха улетела, как ни в чем не бывало.
– Достать хлысты, – приказал Мерен, и вскоре все нещадно хлестали себя и лошадей, словно бичуя, пытаясь отогнать жалящий рой. Дни превратились в пытку: мухи жалили непрерывно. Они становились наиболее назойливыми в жаркое время дня, но продолжали нападать и при свете луны и звезд, сводя с ума людей и лошадей.
Лошади непрерывно хлестали хвостами по бокам и заду. Они махали головами и морщили шкуру, пытаясь избавиться от мух, которые заползали им в глаза и уши.
Лица людей распухли, напоминая нелепые алые плоды, глаза заплыли и превратились в щелки. Укусы нестерпимо зудели. От расчесывания за ушами образовывались незаживающие раны. По ночам разводили дымовые костры из сушеного слоновьего помета и, кашляя и задыхаясь, теснились вокруг них. Но стоило отойти на свежий воздух, как мухи вновь накидывались на жертву, впиваясь жалами. У них был такой прочный панцирь, что удар ладонью не причинял им вреда. Даже сбитые на землю, они тут же поднимались и впивались в другую незащищенную часть тела. Единственным действенным оружием оказались хлысты. Удар хлыста не убивал муху, но она запутывалась лапками и крыльями в длинном волосе конского хвоста, и тогда ее можно было раздавить пальцами.
– У земли этих чудовищ есть граница, – подбадривал воинов Таита. – Наконто хорошо знает их привычки. Он говорит, что они исчезнут так же внезапно, как появились.
Мерен приказал двигаться ускоренным маршем и возглавил колонну, поддерживая темп. Ослабленные бессонницей и мушиным ядом, проникшим в кровь, люди качались в седлах. Если воин падал, товарищи клали его на спину лошади и продолжали движение.
Мухи не досаждали только Наконто. Его кожа оставалась гладкой и блестящей, без следов укусов. Он давал насекомым напиться свой крови так, что они уже не могли взлететь. А потом отрывал крылья и насмешливо говорил:
– Меня ранили люди, кусал леопард и рвал когтями лев. Кто вы такие, чтобы беспокоить меня? Убирайтесь в преисподню пешочком.
На десятый день после того, как миновали холмы, выехали из земли мух. Это произошло так внезапно, что все были захвачены врасплох. Только что их окружал рой гудящих и жалящих насекомых, а через пятьдесят шагов тишину леса уже не нарушало надоедливое жужжание. Спустя лигу отряд наткнулся на небольшое лесное озеро. Мерен пожалел воинов.
– Стой! – приказал он. – Кто последним окажется в воде, тот плаксивая девственница.
Замелькали обнаженные тела, и лес наполнился криками облегчения и радости. Когда вышли из воды, Таита и Фенн смазали всем воспаленные следы укусов одной из мазей мага. В эту ночь около лагерных костров звучал беспечный смех.
Было темно, когда Фенн разбудила Таиту.
– Пошли быстрей, Таита! Происходит что-то страшное! – Она схватила его за руку и потащила к лошадям. – Они оба. – В голосе Фенн звучало отчаяние. – И Дымка, и Вихрь.
Когда они добрались до лошадей, жеребенок уже лежал, бока его часто вздымались. Дымка стояла над ним и длинным языком лизала его голову. И покачивалась, пытаясь сохранить равновесие. Шерсть ее стояла дыбом: лошадь сильно вспотела; пот капал с живота и стекал по ногам.
– Позови Шофара и его людей. Пусть поторопятся. Потом беги к поварам и попроси нагреть воды в самом большом котле и принести мне.
Главной заботой Таиты было поставить Вихря на ноги и удержать на ногах Дымку. Упавшая лошадь теряет волю к борьбе и уступает болезни.
Шофар и его люди подняли Вихря и поставили на ноги; Таита обтер его губкой с теплой водой. Фенн держала жеребенка за голову, дула в ноздри и шептала ласковые слова, уговаривая есть одну лепешку Толаса за другой.
Протерев жеребенка, Таита занялся Дымкой.
– Будь храброй, моя дорогая, – шептал он, протирая кобылу с головы до ног влажной льняной тряпкой. Мерен помог растереть лошадь свежими тряпками досуха, и они накрыли ее тигровой шкурой Таиты.
