Анна Антоновская - Ходи невредимым!
Они вошли в комнату «уши шаха» бесшумно, на носках, и, смутно разглядев шаха Аббаса, сверкающего алмазами в глубине, как божество, пали на колени и склонились в молитвенном экстазе.
Шах Аббас согнал с губ усмешку и полуопустил тяжелые веки, не упуская беков из поля зрения.
Ханы-советники отодвинулись от тронного возвышения и, восседая на ковровых подушках, отражали на своих лицах, как в прозрачной воде, настроение властелина.
Выждав, шах Аббас чуть наклонил голову и доброжелательно произнес:
– Аали – покровитель – первый из первых, Аали – покровитель – последний из последних. Булат-бек и Рустам-бек, во славу Ирана, единственного и несокрушимого, говорите о Русии.
Булат-бек привстал и раболепно приблизился к тронному возвышению на два шага. Он подробно рассказал о почете, оказанном посланцам шаха, о подарках, о царе и патриархе и закончил:
– Шах-ин-шах наш! Спокойствие персиян, шах-ин-шах справедливый! Все, чего пожелал ты достигнуть в Русии, ты достиг. Свидетельствуем об этом мы, рабы твои, послы мудрости царя царей и прозорливости «солнца Ирана».
Шах Аббас, роняя слова, будто жемчужные зерна, медленно произнес:
– Что повелел передать мне царь Русии?
– Да исполнится все предначертанное тобой! – фанатично воскликнул Булат-бек. – Царь Русии повелел донести до твоего алмазного уха, что следом за нами он посылает к тебе, шах-ин-шах, послов. Они везут благоприятные грамоты и дары дружбы.
– Пусть свершится угодное аллаху! Но как встретили царь гяуров и патриарх неверных халат Иисуса? Говори без лишних восхвалений и сравнений.
– Велик шах Аббас! Полинялый халат Иисуса встречен царем Русии как вестник святого неба. Но патриарх Филарет – хитрый жрец церкови. Дабы доказать русийцам, что ты облагодетельствовал церковь Христа, возвратив ему халат, в котором Христос мученически прощался с земным миром, патриарх смело подверг святыню испытанию чудом.
Шах бесстрастно взирал на беков. И так же бесстрастно взирали на них советники-ханы.
Рустам-бек приложил руки к груди, затянутой в парчу, и, призвав на помощь «святое кольцо», продолжил:
– Шах-ин-шах, да живешь ты вечно! Нам неизвестно, почему гяуры решили дважды четыре раза открыто испытать святыню чудом, но святыня испытана, и чудо совершилось. Теперь Иран и Русия друг для друга – как лев для льва.
Ханы незаметно переглянулись. Караджугай погладил сизый шрам, а Эреб-хан так глубоко вздохнул, словно с наслаждением проглотил глоток сладчайшего вина.
Шах приподнял левую бровь, и Рустам-беку почудилось, что шах засмеялся. Между тем ничто не нарушало торжественную тишину комнаты, которая граничила с царствами Запада и Востока.
– Поясни, – сказал шах Булат-беку, – что значит испытание чудом и как проводилось оно умным патриархом.
– Город-царь Москву, как пояс, украшает улица, зовут гяуры ее Тверью. Там есть дом, где гяуры бога делают, и там, в богадельне, в русийского человека Тараса, сына Филаретова, огонь вселился, как шайтан. На двадцатый день великого поста русийцев привезли священники халат Иисуса в богадельню и шайтана из Тараса святым халатом выбили, как палкой пыль из ковра.
– Велик аллах! – благодарно вскинул шах Аббас искрящиеся хитростью глаза к голубым арабескам потолка. – Он на благо Ирана наделил халат Иисуса неземной силой… А ты, Рустам-бек, не разведал о других случаях чуда? Ибо там, где одно, – есть и два.
– Разведал, шах-ин-шах, – угодливо изогнулся Рустам-бек. – В Русии шайтан в медвежьей шкуре мед ворует. На их майдане женщина Марина вместо меда смолу продавала. Шайтан не знал и выкрал, а когда попробовал, то от отвращения взвыл и из шкуры выпал. В отместку послал шайтан на женщину Марину болезнь цвета смолы. Падала она, глаза закатывала и ногами била, целясь лягнуть шайтана, и брызгала ядовитой слюной. Принесли к ней священники халат Иисуса и начали битву. Шайтан ночью приходил, грозил Марине, рычал, копытами стучал. Но, бисмиллах, там, где одно, – есть и два. Выбил халат Иисуса из Марины шайтана, как семена из сухой тыквы. А шайтана загнали обратно в медвежью шкуру. И, захлебываясь благочестием, восхищенные священники гяуров зазвонили в шестнадцать сотен колоколов, заглушая звон десяти десятков серебряных монет, полученных Мариной на покрытие убытков за выкраденную шайтаном смолу.
Ханы благоговейно молчали и вскинули глаза к голубым арабескам потолка. Шах Аббас, казалось им, сосредоточенно вглядывался о одному ему видимый полюс мира.
– Велик Мохаммет! – как бы нехотя оборвал молчание шах. – Русия не придет на помощь Гурджистану. Царь Михаил не даст стрельцов гурджи Теймуразу. Бояре в длинных шапках привезут мне высокий знак расположения Русии к Ирану. Близка сокрушительная война мести, война «льва Ирана» с собакой Георгием, сыном Саакадзе.
Шах Аббас, сохраняя величие, с трудом скрывал радость: как ловко открыл он дорогу большой войне! Трепещи, Гурджистан!
Юсуф-хан бросал на Рустам-бека завистливые взгляды: почему именно он, глупец из глупцов, отмечен хризолитом счастья и бирюзой удачи? Шах дарует ему шапку с алмазным султаном и назначит ханом Ардиляна… И Юсуф-хан решил попытать счастья на деле, порученном ему Али-Баиндуром, а для удачи заранее воспылал ненавистью.
Видя, как возликовал шах, и считая этот миг благоприятным, Юсуф-хан почтительно проговорил:
– Мудрость «льва Ирана» подобна солнечному сверканию. До меня дошло, что, по повелению всемогущего, непобедимого шах-ин-шаха, гулабский лазутчик прибыл в Исфахан и успел уже скользнуть в дверь благородного хана…
– Караджугай-хана. Разве ты забыл мое имя? Я уже удостоился довести до алмазного уха шах-ин-шаха…
– Что бирюза из тюрбана Али-Баиндура три песочных часа блестит у порога Давлет-ханэ.
Шах снова засмеялся и подумал: «Надо будет послать моему веселому пьянице франкское вино».
«Иншаллах, устрою пир в честь Эреба, этого разгонщика грозных туч с чела шах-ин-шаха», – подумал Иса-хан.
– Стоит ли снова раскрывать коран ради муравья? Раскаленные щипцы принесут больше пользы и ему, и допросчику.
– Не спеши, Юсуф-хан, ибо сказано: торопливый однажды вышел на улицу, забыв дома голову.
И эта шутка Эреб-хана понравилась шаху, и он сказал:
– Мои ханы, в ночь на пятницу я услаждал себя чтением «Искандер-наме». Прославляя аллаха, Низами изрек:
…Ты даешь каждому и слабость и силу…От мураша ты причиняешь погибель змею…Мошка высосет мозг Немврода…
Да будет тебе известно, Юсуф-хан: по повелению аллаха мошка через нос проникла в мозг Немврода и погубила тирана, оспаривавшего у аллаха божественность. От себя скажу: иногда муравей приносит больше пользы, чем тигр. – И шах резко ударил молоточком по бронзовому будде. Вбежавшему мехмандару он приказал ввести Керима.
