Ольга Крючкова - Авантюристы
Эпилог
Год спустя
Сигизмунд успешно преумножил свой капитал и открыл в Нерчинске небольшую галантерейную лавку, которая пользовалась огромной популярностью в городе и близлежащих сёлах.
Неожиданно для себя Сваровский сошёлся накоротке с Афанасием, который был теперь человеком семейным и подумывал оставить службу, но чем заняться в дальнейшем ещё не решил. За годы службы в остроге он скопил приличную сумму денег, которой не знал, как распорядиться. Любава также была плохой советчицей в этом вопросе, она совсем не знала жизни: ведение домашнего хозяйства – то дело другое, здесь ей равных не сыщешь, а вот выгодное вложение денег – не для неё.
Помог Сигизмунд. В его новую лавку в Нерчинске требовался грамотный управляющий и не просто управляющий, а доверенное лицо. Афанасий тотчас, не раздумывая, согласился служить у поляка и прикупил в городе не без его помощи приличный дом, куда вскорости и перебрался вместе с Любавой, там и родился их первенец.
Варвара продержалась в фаворитках Ламанского дольше всех своих предшественниц – почти год. Он, не взирая на мольбы Сигизмунда, отправил женщину обратно в Акатуйскую женскую тюрьму.
Прощание любовников было сдержанным, Сигизмунд старался не подавать вида, насколько ему больно расставаться с Варварой. Та же, сидя в телеге, одетая в простую ватную телогрейку, в обнимку с мешком, в котором содержался весь её нехитрый скарб, тихо плакала.
Сигизмунд обнял её на прощанье.
– Я непременно буду тебя навещать, – пообещал он.
Варвара же, не веря его словам, лишь кивнула в ответ, понимая: зачем ему каторжанка? Ради чего он, красавец, будет мотаться в такую даль, как Акатуй? Неужто для того, чтобы повидать её? Пустое…
Телега тронулась и запылила по разбитой дороге, Сигизмунд стоял и смотрел ей вслед, пока не осело облако пыли, и та не скрылась из вида.
За первые две недели своего пребывания в женской тюрьме, Варвара вкусила все прелести каторжной жизни: пребывание в доме у Ламанского показалось ей просто развлечением.
Её отправили в красильный цех, где стояла страшная вонь и смрад, за которым было трудно различить, что происходит в нескольких шагах. Через несколько дней у женщины открылся сильный кашель.
Неожиданно тюремное начальство смягчилось – Варвара была переведена в пошивочный цех, где быстро освоила нехитрое ремесло раскройщицы. Она ловко орудовала большими остро отточенными ножницами, вырезая из грубой ткани рукавицы, правда, через десять часов работы, к вечеру, правая рука почти не слушалась, но это не шло ни в какое сравнение с крашением.
Спустя месяц, когда женщина совсем сникла и смирилась со своей участью раскройщицы, надзирательница вызвала её из камеры и препроводила в комнату свиданий. Варвара, одетая в чёрное тюремное платье, в платке, завязанном на затылке, сидела на табурете, недоумевая: кто же пожелал её видеть? Неужели Сигизмунд? При этой мысли ей стало страшно: как он увидит её такую, неприбранную, в тюремном страшном платье? Но в тоже время сердце приятно защемило: неужели не забыл и сдержал своё обещание?
Дверь скрипнула и отворилась, в комнату свиданий вошёл Сигизмунд – всё такой же красивый и холёный. Варвара устремилась к нему, а затем… закрыла лицо руками, покрытыми мозолями от непривычного труда, и разрыдалась.
Сваровский подошёл к Варваре, обнял её. Та, не помня себя от счастья, уткнулась в плечо любовника, грубый тюремный платок соскользнул с её роскошных волос. Сигизмунд же осыпал заплаканное лицо женщины поцелуями.
Пять лет спустя
Торговые дела Сигизмунда Сваровского благополучно шли в гору, и он стал подумывать, что пора бы его семейству: жене – Варваре Григорьевне, старшей дочери – Полине и младшему сыну – Тимофею, перебраться в более крупный город, а три лавки же в Нерчинске оставить на управляющего Афанасия.
С этой целью он посетил Иркутск, где присмотрел просторный дом для своего семейства, а также помещение под будущий магазин. Сваровский решил, что Иркутск – промышленный город, нечета Нерчинску – будет, где развернуться. Оформив соответствующие купчие, он вернулся в Нерчинск, и через месяц переехал на новое место жительства со всей семьёй.
По приезде в Иркутск у Варвары было множество хлопот по обустройству нового жилища, но они были ей в радость. Она купила мебель, портьеры, ковры – дом приобрёл респектабельный вид. Затем она наняла горничную, кухарку и истопника, он же исполнял обязанности кучера. Хозяйка старалась придать дому хоть какой-то светский лоск, и это почти удалось. Её падчерица, Полина, выросла красавицей, чувствовалась польская кровь отца. Девушке минул семнадцатый год. Посему Варвара Григорьевна стремилась приобрести репутацию состоятельного семейства: ведь не для кого не секрет, что о приданном невесты судят по имуществу родителей.
Наконец, закончив все хлопоты по обустройству дома, супруги Сваровские, решили отметить свой переезд и успешные торговые дела в ресторане «Сибирская корона», который считался самым лучшим и дорогим в городе.
Варвара давно не была в подобных заведениях, почитай скоро восемь лет. Она с удовольствием надела новое шёлковое платье, подобрав под него соответствующие крашения; из роскошных, но уже седеющих волос, соорудила сложную причёску, и приобрела вид жены преуспевающего купца.
Сигизмунд с удовольствием окинул взором свою слегка располневшую супругу и, оставшись вполне довольным её внешним видом, велел закладывать экипаж.
* * *Супруги Сваровские вошли в зеркальный зал ресторана, перед ними тотчас же, как из-под земли, возник метрдотель, источающий вежливость и предупредительность и, понимая по внешнему виду посетителей, что они – господа весьма состоятельные, проводил их за один из лучших столиков.
Вышколенный халдей подал французское шампанское и разлил его по бокалам. Пока Сигизмунд изучал меню, а это он взял на себя, прекрасно изучив годы супружеской жизни вкусы жены, его прекрасная половина рассматривала зал и посетителей.
Внимание Варвары Григорьевны привлёк мужчина, ему было явно за сорок; дорогой костюм и золотые часы на цепочке, а уж них-то женщина знала толк, – всё говорило о его финансовом благополучии. Рядом с преуспевающим посетителем за столиком сидела женщина, лет на десять моложе своего спутника. Выглядела она безукоризненно: тёмно-вишнёвое платье, гранатовое ожерелье и серьги из этого же камня, прекрасную голову украшала изысканная диадема.
Варвара Григорьевна невольно залюбовалась респектабельной парой. Неожиданно очаровательная посетительница почувствовала на себе взгляд, и повернулась. Варвара обомлела: это лицо…эти карие миндалевидные глаза… до боли знакомая диадема…
