Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни
Когда Якуб отправил письмо учителю, он еще ничего не решил. Он только сказал Гюльсоре о том, что они не поедут в Газну и что сейчас их путь лежит к дому Мухаммада, а потом решится их судьба.
Гюльсора не скрывала своей радости. Теперь ей казалось, что все вокруг нее делается только так, как ей того хотелось бы. Она ничего не говорила Якубу, но в мыслях своих она не стремилась к Газне. Гюльсора слишком много слышала о злодействах газневидского султана.
…И вот Якуб дома, а с ним и вся семья Ибрагима. Мухаммад, который не очень стремился породниться с безвестными сиротами, все же очень обрадовался их приезду. На этот раз он вдруг почувствовал, что Якуб ему ближе, чем когда бы то ни было. Он словно прочел мысли Якуба, и, когда сын стал ему рассказывать о письме, посланном учителю, о причинах, которые побудили его отказаться от возвращения в Газну, умудренный опытом Мухаммад был искренне рад. И он немало думал над всем тем, что происходило вокруг и что отравляло жизнь простым людям, которые были далеки от султанских дворцов и от военных походов. Мухаммада возмущало злодейство воинов, которые обрушивались на мирных людей только потому, что кто-то назвал их карматами. Старый купец был убежден, что вовсе не от чистоты веры шли с карающим мечом в погоню за карматами. Он видел в этом обыкновенный разбойничий набег, такой же грабеж, какой учиняли на караванном пути голодные и обездоленные кочевники. Но если можно было оправдать голодных людей, которые грабили караван для того, чтобы накормить своих детей, то можно ли оправдать грабежи пресытившихся и разжиревших гулямов, которые, прикрываясь чистотой веры, творили нескончаемые злодейства!
– Ты прав, сын мой, – говорил Мухаммад Якубу, – как ни горько тебе расставание с твоим благородным учителем, все же оно неизбежно. Ты мог бы оставаться там, если бы не видел того злодейства, что творится вокруг. Но уж коль ты увидел все это и сердце твое дрогнуло, тебе нельзя оставаться на старом месте. Могу сказать тебе, что, если бы ты оказался с учителем в Индии, ты бы узнал еще больше. Дороги Индии залиты кровью и слезами невинных людей, которые жили и трудились, не ведая о существовании султана Махмуда. Они ничего у него не взяли и не причинили ему зла, а он пришел к ним и сжег их селения. Зачем?.. В этой благословенной стране так много горя и страданий, что думать об этом слишком тяжко. И, если хочешь знать, сын мой, мне отрадно слышать от тебя о твоем разумном решении. И еще радостней будет мне узнать, что ты намерен вернуться ко мне, чтобы стать моим соратником. Равным, сын мой, – не помощником, а соратником. Я считаю, что нас уравновесило мое богатство, накопленное торговыми делами, и богатство твоих знаний, которые ты приобрел ценой своего упорства, а может быть, и ценой лишений. Ведь не так уж тебе легко и беспечно жилось все эти годы!
Мухаммад пытливо смотрел в глаза Якубу, стараясь прочесть еще не высказанные сыном мысли. А Якуб долго молчал.
– Не осуди меня, отец, – сказал он после долгого размышления. – Если уж случилось так, что мне кое-что досталось из великой сокровищницы ал-Бируни, я потрачу свои знания на то дело, которому был предан все эти годы. Я займусь поисками и добычей драгоценных камней. Я и тебе помогу, отец, но торговлей заниматься не буду. Я добуду красные камни Бадахшана и найду для тебя лучших в мире гранильщиков, которые превратят их в чудо красоты. Я побываю в тех местах, о которых слышал от моего учителя. И если увижу что-либо примечательное, то сообщу ему и сделаю пользу для науки.
Мухаммад был несколько разочарован. Он думал, что настало время для Якуба заняться делом. Но что скажешь молодому, одержимому… Пусть уж делает по-своему. Одна отрада: что не покинет дома и семья его будет рядом с Лейлой. Пусть сыграют свадьбу. Видно, аллах задумал не то, что он, Мухаммад. Надо покориться его воле.
Мухаммад не стал возражать. Он принял решение сына спокойно, даже не сказав ничего Лейле. Он сделал вид, будто самое главное – сыграть свадьбу и позаботиться о семье ткача. Ему хотелось помочь Ибрагиму, который много лет ткал для него лучшие ведарийские ткани. Вместе с Ибрагимом они решили построить домик вблизи Бухары, и там, где ткача не знают и не назовут беглым карматом, заняться ткачеством. Джафар же сможет устроить гончарную. Для каждого будет дело по вкусу.
Стали готовиться к свадьбе. Лейла с небывалой радостью, счастливая, как никогда, заботилась о праздничном наряде невесты. Лейла верила в то, что Гюльсора принесла ей счастье. Ведь она вернула ей Якуба в дом! К тому же девушка была так красива и так добра, что, право же, лучше не пожелаешь. Лейла очень хотела удивить Ибрагима и Рудобу своей щедростью и потому она делала все втайне от семьи Ибрагима, предоставив им возможность готовить пиршество. Мухаммад ни за что не соглашался отпустить Ибрагима с семьей до свадьбы. Но он уже точно узнал, где поселится Ибрагим, и предупредил его, что ему следует закупить все необходимое, чтобы снова сделать себе ткацкий станок и запастись пряжей.
Если радовались возвращению сына Мухаммад и Лейла, то не меньше их радовался этому Абдулла. Он испытывал необыкновенное удовлетворение оттого, что его Якуб прислушался к словам никому не нужного бедного старика. А старику было так нужно сознание собственной значительности! Он не был хвастуном и никому не стал говорить об этом, но про себя он подумал, что это ему награда. Ведь он никакой выгоды не искал от того, возвратится ли Якуб к отцу или уедет в Газну. Правда, ему было приятно сознавать, что он будет иметь возможность чаще слышать от него доброе слово. А чем старее он становился, тем больше ему это было нужно. В сущности, Абдулла был уже очень стар, и, если бы Мухаммад не был так занят своими делами, он бы обратил внимание на то, как трудно стало старику путешествовать и как часто Абдулла стал замечать неудобства пыльной дороги. Прежде он не замечал зноя пустыни, а сейчас даже в городе в полдень ему трудно было пройтись по раскаленным улицам Бухары. Его очень утомили скитания в горах. Если всего этого не видел Мухаммад, то, к счастью, это очень скоро заметил Якуб.
Это было еще до свадьбы. Старик, выполняя поручение Мухаммада, отправился в одно из предместий Бухары и вернулся оттуда какой-то странный, позеленевший. Он пожаловался Якубу, что сердце чуть не выскочило у него в пути и сейчас так сильно бьется, что приходится его держать рукой. Старик побрел в свою хижину, а Якуб, не сказав ни слова, поспешил к старому цирюльнику и попросил его сейчас же пойти к старику, поставить ему пиявки и дать целебное питье. В тот же вечер Якуб попросил отца освободить Абдуллу от его прежних обязанностей, подобрать себе более молодого погонщика верблюдов, а старика оставить при доме, чтобы он знал, что здесь о нем заботятся и никто никогда не посчитает его лишним и ненужным.
