Жозеф Рони-старший - Озеро Белых Лилий (Нимфея)
Первое удивление сменилось сильным возбуждением, я дрожал, словно в лихорадке, Деврез и Сабина испытывали то же самое.
Наш друг повел нас к зарослям ясеня. Там мы обнаружили хижину.
Вокруг бродили утки, лебеди, кулики – очевидно, прирученные. Нам принесли зажаренного окуня и свежие яйца. После еды мы вернулись на берег. Было тепло. Весь остаток дня мы наблюдали за передвижениями Людей Вод. Словно гигантские земноводные, они ныряли, исчезали под водой. Потом внезапно появлялась голова, и человек выпрыгивал на берег.
Меня восхищала их способность существовать в двух стихиях, и я продолжал рассматривать их с огромным любопытством, пытаясь обнаружить какой-то особый орган, позволяющий им так долго находиться под водой. Но кроме сильно развитой грудной клетки, не заметил ничего, что могло бы объяснить этот феномен.
В тот день нас ни на минуту не оставляли одних. Мы постоянно были окружены кольцом Людей Вод, которые пытались нам что-то сказать и выказывали удивительную дружелюбность.
Несмотря на очарование и загадочность этих странных существ, мы предполагали уже послезавтра отправиться в путь, рассчитывая, впрочем, как можно быстрее вернуться обратно, после того как будут отданы необходимые распоряжения. Из-за научной ценности нашего открытия капитан отказался от своего прежнего намерения двигаться на юго-запад.
Судьба изменила наши планы. Посреди ночи меня разбудил Деврез:
– Сабина заболела!
Я рывком вскочил на ноги. При тусклом свете факела из ясеневого дерева увидел, что она мечется в лихорадке. В волнении осмотрел и выслушал ее и только тогда слегка успокоился.
– Что-то серьезное? – спросил отец.
– Несколько дней полного покоя, и она выздоровеет.
– А сколько дней?
– Дней десять.
– Это самое меньшее?
– Да.
На его лице промелькнуло выражение досады от собственного бессилия, и он перевел на меня взгляд:
– Робер, я доверяю вам вашу невесту. Мне необходимо предупредить наших людей, чтобы они оставались в лагере еще несколько месяцев… К концу недели я вернусь.
Он взволнованно продолжал, шагая взад и вперед:
– Впрочем, если того срока, который я рассчитываю провести среди этих необычных существ, окажется недостаточно, мы непременно организуем новую экспедицию… У нас еще есть время. Если будет нужно, я выйду в отставку, чтобы иметь возможность пробыть здесь несколько лет… Именно поэтому мне нельзя бросить на произвол судьбы остальных членов экспедиции!
– Но лучше я сам отправлюсь их предупредить, – возразил я.
– Нет, вам нужно позаботиться о Сабине. А от меня что ей за польза, не больше, чем от пня.
Он обнял меня за плечи:
– Ведь я прав, Робер?
– Хорошо, пусть будет по-вашему, – ответил я.
Хотя Сабина слегка бредила, она поняла, о чем идет речь, и приподнялась на локте:
– Я достаточно здорова, отец, чтобы идти с тобой!
– Дочь моя, – с уверенностью сказал Деврез, – нужно слушаться врача. Я вернусь через неделю, выполнив свои обязательства. Неужели ты собираешься мне помешать?
Сабина промолчала, не пытаясь возражать отцу. Некоторое время мы сидели молча. Вскоре у девушки снова начался жар, она впала в забытье. Я смотрел на нее при тусклом свете факела, охваченный неясными предчувствиями. Голос капитана вывел меня из задумчивости:
– Вы уверены, что это не опасно?
– В медицине ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным.
– И все же, как вы полагаете?
– Насколько я могу судить, недели через две мадемуазель Сабина будет на ногах.
– Тогда я отправлюсь сегодня же…
Я понял, что решение Девреза твердо и не пытался его переубедить. Он ушел утром, как и обещал.
Болезнь оказалась гораздо менее серьезной, чем я предполагал. Через три дня Сабина начала поправляться и даже на несколько часов в день вставала с постели. Стояла чудесная погода. От острова и всего озера веяло какой-то неизъяснимой красотой. Наши хозяева были доброжелательны, любезны и по-прежнему полны к нам симпатии.
Прошла неделя. Сабина почти совсем поправилась; но мы начинали не на шутку беспокоиться: капитан все еще не вернулся. Как-то днем, сидя на берегу озера, я утешал Сабину, пытаясь, насколько это возможно, рассеять ее тревогу.
– Мне страшно, – повторяла она.
Я не знал, что ей и сказать, как вдруг возле нас выросла чья-то тень. Обернувшись, я увидел Водяного Человека, который нас спас и с которым у нас установились особенно дружеские отношения. Улыбаясь, он показывал нам большую сизую ласточку, из тех, что водились в этих краях, совсем ручную.
Человек приблизился и протянул мне птицу.
Я сразу же заметил, что у нее под брюшком прикреплена короткая трубочка из птичьего пера и отцепил ее. В ней находился свернутый тоненький листочек папиросной бумаги.
– Что это значит? – удивилась Сабина.
– Письмо от вашего отца!
Вот что там было написано: «Добрался до лагеря. При падении вывихнул ногу. Ничего серьезного. Однако вынужден задержаться. Не беспокойтесь, а главное – ждите меня. Не покидайте остров».
Сабина расплакалась. Я же, признаться, недоумевал, как это капитан позаботился написать нам это послание. Увидев улыбку на лице Водяного Человека, я догадался, что эта идея исходила не от Девреза. Между тем девушка продолжала отчаиваться.
– Сабина, – нежно прошептал я, – вывих ноги вовсе не опасен, через несколько недель он об этой неприятности даже не вспомнит.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
Водяной Человек исчез. Сабина больше не плакала. Вокруг царило безмолвие. Я обнял девушку. Ее белокурая головка склонилась ко мне на плечо, наши взгляды встретились. Ни в радостях, ни в невзгодах никогда еще я не был так счастлив. Сабина была усталая, ослабевшая. Ей так хотелось мне верить. Ясное небо, дрожащие тени придавали ее облику что-то божественное. О, таинственная сила Любви, побеждающей Смерть!
Обитатели озера
Шли дни. Мы все больше привыкали к чудесному озеру, гуляли по островам в сопровождении наших новых друзей. Юноши и девушки, резвясь, толкали наш плот, плавали вокруг него в прозрачной воде. На берегах, поросших свежей травой, мы отдыхали в тени трепетных ив и высоких тополей.
Но главным очарованием этой необыкновенной жизни были сами Люди Вод, которых мы узнавали все лучше и уже могли обмениваться с ними несколькими словами. Но не мы, а они учились нашему языку, так как наши уши оказались неспособными различать произносимые ими звуки.
Их нравы были просты и незатейливы. Понятие семьи для них вообще не существовало. Полагаю, что всего на озере жило около тысячи двухсот человек. Мужчины и женщины воспитывали сообща всех без исключения детей. Мы ни разу не видели, чтобы какой-нибудь ребенок остался без внимания.
