Андреа Жапп - Полное затмение
У мадам де Нейра кружилась голова. Она предавала, обманывала, плела заговоры, убивала. Господи Ты Боже мой! В своей бесконечной мудрости признает ли Господь Бог, что лишь обстоятельства толкали ее на преступления? Разумеется, нет. Од заставила себя успокоиться, пристально глядя на плохо выделанные волчьи шкуры, свисавшие с низкого потолка. Вдруг ей в голову пришла неуместная мысль, что это была браконьерская добыча, которая могла бы стоить женщине жизни. Но неужели ведьму так боялись, что даже ее непосредственный сеньор не посмел совершить правосудие? И Од де Нейра уверовала в могущество ведьмы.
А ведьма смотрела на Од с суровым видом, ожидая ответа, который подтвердил бы, что они, несмотря на все различия, принадлежат к одной и той же породе. Од де Нейра прямо сидела на табурете. Ведьма спросила:
– Должен ли вместе с матерью умереть и ребенок?
Мадам де Нейра ответила с иронией в голосе:
– Черт возьми, нет, бедный херувим. Ведь мы же не чудовища. Тем более что наследник мужского пола нам не мешает. Как… как будут развиваться события?
– Как нельзя лучше, и я, как всегда, забуду о вашем существовании.
– Мне было бы интересно узнать некоторые подробности, – продолжала настаивать мадам де Нейра.
– Вялость, первые симптомы которой появятся вскоре после того, как приготовленный мною мешочек окажется рядом с ней, например, в ее спальне под кроватью. Как правило, это быстро приводит к желаемому эффекту. Она потеряет аппетит и будет чахнуть до тех пор, пока не умрет. – Поколебавшись несколько минут, ведьма добавила: – Тем более что такая болезнь не вызовет удивления у окружающих. Все расценят ее как проклятие дам д’Отон. Сначала первая графиня, потом мадам Аньес де Суарси, вторая супруга. Трагическая последовательность.
В мадам де Нейра проснулось любопытство, и она спросила:
– Вы были одной из тех, кто оказался причастен к смерти первой графини д’Отон и ее сына?
Ведьма бросила на Од косой взгляд и уклонилась от прямого ответа:
– Есть секреты, которыми я никогда не делюсь.
– Предусмотрительная женщина. Будет ли мадам Аньес страдать, я это хочу спросить?
– Нет, просто ее жизнь перестанет бить ключом. Вы огорчены?
Од де Нейра фыркнула:
– Да что вы такое вообразили? Я хочу избавиться от этой… несносной женщины, только и всего. Я никому не желаю страданий. По правде говоря, она меня не интересует. Мне нужно нанести весьма глубокую обиду, чтобы я захотела доставить страдания.
Только однажды Од с упоением причиняла боль, продлив последний вздох дядюшки, который подминал ее под себя, когда ему хотелось, дергал за волосы, заставляя открывать рот, хлестал по щекам, когда она противилась или плакала. Она могла бы ускорить его агонию. Но она, напротив, решила продлить ее. Все то время, когда она омывала руки старика свежей водой, вытирала лоб носовым платком, а губы – салфеткой, смоченной в яде, она наслаждалась пиршеством смерти.
– Что в этом мешочке?
– Действенные ингредиенты, которые я держу в секрете. Чем ближе он окажется к даме, тем скорее она распрощается с жизнью.
– Вы уже придумали, как подобраться к ней?
– Не беспокойтесь. Я нашла способ. Впрочем, вы мне за это платите.
– Когда она воссоединится с Создателем? – спросила мадам де Нейра тоном светской дамы, пришедшей с визитом вежливости.
– Через три-пять месяцев, в зависимости от состояния здоровья. Это необходимо, чтобы никто не заподозрил отравление.
– Беременность осложнит дело. По словам повитухи из замка Отон, которой с удовольствием подносят стаканчик-другой в близлежащих тавернах, мадам де Суарси просто создана для того, чтобы рожать детей. А если она уже тяжелая…
Ведьма предложила нерешительным тоном:
– Ах… Я могла бы сделать ее бесплодной. Это легко. Ведь речь идет об этом, не так ли? Она больше не должна рожать? Смерть – слишком серьезная штука, чтобы причинять ее по недомыслию.
– А вы не только рассудительная, но и прозорливая, – пошутила Од де Нейра. – У нас нет времени. Время полумер прошло. Она должна умереть. Как можно скорее.
– Все будет сделано так, как вам угодно. Вы платите.
– Мы закончили?
– Сегодня и здесь – да, – ответила женщина, вынимая из-под грязного шенса черный холщовый мешочек.
Она приоткрыла его с блуждающей улыбкой на губах, вырвала у зарезанной курицы шесть перьев и воткнула их в мешочек.
– Жребий брошен, – сказала она. – Как только этот мешочек окажется на своем месте, остальное произойдет без нашего участия.
– Какая радостная перспектива! – с восторгом воскликнула Од де Нейра. – Я ненавижу этот уголок земли. Постоянные туманы, поднимающиеся по утрам и исчезающие лишь во второй половине дня… Создается впечатление, что солнце показывается только после упорной борьбы. Я жажду вернуться в мой феод на юге королевства. Пусть будет проклят дождь, от которого ломит кости и наступает преждевременная старость.
Од де Нейра грациозно встала, опустила подол карминового бархатного платья с рукавами, пристегнутыми аграфами, и с вызовом спросила:
– Сколько за Анжелику?
– Она не продается, – ответила ведьма, вновь став желчной.
– Почему? Все продается, нужно лишь назначить хорошую цену. Вы это знаете так же хорошо, как и я. Сто фунтов[15] за девчонку. Это хорошая цена за сироту, каких в этом краю найдется двадцать, сто или тысяча. Тем более что она сама уйдет от вас, как только сможет. Было бы глупо поступить иначе.
– Она не продается, – твердым тоном повторила женщина.
– Но ведь вы ее украли, разве не так?
– И что? Если я ее украла, значит, она моя.
– Сто пятьдесят фунтов. Подумайте… Вы сможете купить половину соседней деревни Сетон. Замечательный обмен!
– Уходите. Я дала вам то, что вы хотели получить. Теперь уходите.
– Двести фунтов, женщина. Это моя последняя цена.
– А мой последний ответ – нет.
– Вы совершаете большую ошибку, – пропела Од. – Я всегда добиваюсь желаемого. Так или иначе.
– Осторожно, я знаю грозные тайны.
Од закрыла глаза. Очаровательная улыбка озарила ее лицо. Она прошептала:
– Они мне не страшны. Сколько людей хотели, чтобы я умерла или испытала жестокие мучения! Могу поклясться, что некоторые из них щедро платили таким, как вы, чтобы достичь своей цели. Но я, как видите, жива и здорова. Я пришла к выводу, что я никогда не умру и не познаю, что такое старческие недуги. Вы не внушаете мне страха…
Од открыла глаза. Зеленый взгляд глубоких как озера глаз устремился на ведьму. Суровый, твердый голос продолжал:
– И я получу Анжелику. Это каприз и обещание. Я охотно уступаю своим капризам и всегда сдерживаю обещания.
