Дон Колдсмит - Раскол племен
Койот был очень рад, что есть с кем разделить тяжесть своих раздумий. Трое мужчин обсудили ситуацию во всех подробностях. Белый Бизон был убежден, что Барсука и его сподвижников следовало просто предупредить. Пока они ничего не нарушали. Придраться было не к чему. Проблема была только в их отношении. А если некто утверждает, что относится к чему-то подобающим образом, и при этом не нарушает правил, кто сможет назвать его лжецом?
После долгого спора решили, что предпринимать ничего не стоит. В самом деле, чем меньше разговоров, тем лучше. Тем не менее важно внимательно следить за любыми нарушениями законов племени или открытым неповиновением.
Лето шло своим чередом — закончились Месяц Грома и Месяц Цветения. Следующий инцидент произошел перед самым Месяцем Охоты.
Барсук с горсткой других Кровавых возвращались с одной из своих охотничьих вылазок. Как правило, охота была не слишком удачной. Юноши по-прежнему получали благоприятные предсказания шамана, но они, судя по всему, уходили слишком далеко, игнорируя хорошую охоту поблизости.
«Если они и охотятся, — мрачно думал Койот, — то ищут вовсе не бизонов».
Поэтому не было ничего удивительного в том, что маленькая группка Кровавых возвратилась в лагерь после трехдневного отсутствия без мяса, да еще и без одной лошади. Жестоко израненный юнец неуклюже трясся за спиной одного из всадников, другой тоже был ранен, но не так серьезно. Одна из лошадей хромала — стрела попала ей в бедро.
Поселение взволновалось, созвали совет. Заранее было ясно, что главная его цель — призвать нарушителей дисциплины к ответу. И все же, несмотря на то что все об этом знали, Кровавые продолжали вести себя как герои.
С точки зрения вождя, совет в этот вечер прошел совершенно впустую. Ни Снимающий Голову, ни даже хитроумный Койот не смогли вынудить молодых воинов признать, что они как-либо нарушили законы племени. Кровавые просто были на охоте, с одобрения шамана. Белый Бизон нехотя подтвердил, что это правда.
И не было в том вины безобидных охотников, настаивал Барсук, что они столкнулись с превосходящим по силе врагом. Им посчастливилось спастись. Правда, Барсук слишком уж ярко описывал подробности боя. Во время стычки они сумели убить одного Крушителя Черепов и тяжело ранили другого.
Совет разошелся, так и не приняв никакого решения. Ничего не поделаешь. Кровавые не нарушили законов, и их версию произошедшего приходилось уважать.
Кровавые немедленно принялись исполнять победный танец, к изрядной досаде Снимающего Голову.
Койот остался наблюдать за церемонией. Кто-то принес барабан, и народ начал собираться, в то время как одна из девушек отбивала ритм кизиловой колотушкой. Кровавые начали танец, они вышагивали, пели, воспроизводя в лицах не только эту, но и прежние схватки с врагами. У каждого на лбу красовалась уже знакомая широкая красная полоса.
Церемония продолжалась почти до рассвета, и Снимающему Голову было не до сна. Он, как и Койот, видел восторг на лицах мальчиков помладше. Подрастающим детям нельзя позволять создавать себе идолов из этих смутьянов.
«Но, — с горечью думал Снимающий Голову, — как этому помешаешь?»
Даже Койот, у которого всегда был наготове совет, кажется, пребывал в растерянности. Эта ситуация создавала раскол в клане, сын отворачивался от отца. Когда Совет завершился, Снимающий Голову, как и Койот, заметил, что юный сын Верного Глаза вновь последовал за Кровавыми, взирая на них почти с благоговением. Сам же заслуженный воин был настолько разгневан, что в какой-то момент показалось, что он вот-вот набросится на Барсука. А как еще может человек реагировать, если он видит, что его сын идет по неверному пути?
«По крайней мере, — думал Снимающий Голову, ворочаясь в одеялах, — мальчик еще слишком мал, чтобы ездить с Кровавыми. Может, произойдет что-нибудь, что изменит все к лучшему». Сам он в это не верил.
Ближе к утру бой барабана сделался тише, песня смолкла, и тогда стали слышны звуки, доносившиеся из отдаленной части поселения.
Сначала это был глухой плач, но он набирал силу, становился громче, стоны проникали в самое сердце. Снимающий Голову узнал этот звук, хотя предпочел бы его не слышать. Этот душераздирающий плач был Песней Скорби. Он доносился с окраины лагеря, и вождь точно знал, из какого именно типи.
Летящая Птица овдовела в Великой Битве. С помощью брата, Верного Глаза, она поддерживала порядок в своем жилище, пока рос Лисий Шаг, ее старший сын. Все ее будущее зависело от этого юноши, и многие были очень огорчены, когда он связался с Барсуком и Кровавыми. В сегодняшней стычке Лисий Шаг был тяжело ранен. Плач, доносившийся из дальнего типи, мог значить только одно: юноша умер.
Снимающий Голову вновь заворочался, страдая от собственного бессилия. Высокий Тростник успокаивающе положила руку ему на грудь и прижалась теснее, желая помочь, но не зная чем. Молодая женщина просто не понимала, как много значит само ее присутствие для встревоженного вождя.
Глава 5
Ситуация улучшилась с началом ежедневного перехода к месту зимнего лагеря. Снимающий Голову был рад любым переменам, которые могли бы разрядить возникшее в клане напряжение.
Дробящий Камни, мастер-оружейник, потребовал, чтобы клан выбрал путь мимо кремневого карьера. Они смогут пополнить запас редкого камня и в то же время перебраться в избранный для зимовки район до наступления Месяца Падающих Листьев. Предложение было разумным. Через три солнца клан двинулся в путь.
Вождя беспокоило поведение Верного Глаза. После смерти племянника воин казался замкнутым и исполненным мрачной ненависти. Он запретил своему сыну Желтой Птице, иметь дело с Барсуком и Кровавыми. Результатом этого, естественно, стало открытое неповиновение мальчика. Весь клан знал, что подросток держится возле Кровавых.
Снимающий Голову еще раз переговорил с Койотом но они так ничего и не придумали.
— Это подобно течению реки перед водопадом, — мрачно сказал Койот. — Сначала вода течет медленно потом — все быстрее и быстрее.
Молодой вождь угрюмо кивнул, соглашаясь с подобным сравнением. К несчастью, оно имело продолжение. Вода с неизбежностью должна обрушиться вниз чтобы там разбиться о скалы.
Временная остановка на кремниевом карьере оказалась полезной. В одном из укромных холмистых уголков прерии на поверхность выходил белый камень. Вся местность была испещрена уступами, поднимавшимися горизонтальными террасами над буйной зеленью холмов. На поверхности этих камней часто можно было заметить застывшие отпечатки улиток и растений. Эти окаменелости возбуждали любопытство людей, но истинной ценностью были не они, а нечто куда более полезное. Тут и там, спрятанные в складках белого камня, виднелись прожилки синевато-серого кремня. В том месте, куда пришли люди клана, толщина горизонтального пласта бесценного камня была размером с ладонь. Глубина его оставалась пока неизвестной, но вокруг виднелись россыпи осколков камня. Этой жилой пользовались многие поколения разных племен.
