Николай Шевченко - Спецназ Его Величества
После некоторого нарочитого раздумья Людовик принял предложение своего тайного советника (жажда денег, в которых король всегда нуждался, оказалась приоритетной), но при условии, что список всех кандидатов, отобранных де Флери, он будет тщательно изучать. По этой причине аббату пришлось трижды согласовывать проект списка у короля, а он по каким-то неведомым советнику причинам вычеркнул из первоначального варианта десяток имен, на взгляд де Флери совершенно неопасных заключенных. Хорошо, что Эдмунт предполагал подобное, поэтому под именем Жака де Фруа – доверенного лица Его Величества получил предварительное согласие у выбранных им двадцати одного узника четырех крепостей, включая Венсенн. На неоднократное посещение этих мест заключения у него ушло полмесяца. Аббат хорошо разбирался в людях, и как священник, отпускавший грехи, и как умный и проницательный человек с большим опытом общения. Оставалось одиннадцать кандидатов. По просьбе де Фруа король отдал приказ канцлеру, и вскоре на этих людей Эдмунт получил подробные досье и копии обвинительных приговоров, после чего вычеркнул еще троих.
Итак, всего восемь кандидатов для боя с черными стражами – семь мужчин и одна молодая женщина, девятнадцати лет. Мадам Клэр, англичанка, родом из Кардифа, два раза пытавшаяся бежать из замка крепости Пиньороль (где сидел, приговоренный к пожизненному заключению бывший суперинтендант финансов Франции Николь Фуке), при этом три надзирателя получили тяжкие телесные повреждения от прекрасной дамы. Она отлично умела не только метать ножи, но и вилки и ложки. Несмотря на резко ухудшившиеся условия заключения после попыток бегства, де Флери не увидел в ее глазах смятения и безразличия к своей судьбе, взгляд Беатрис Клэр был холоден и спокоен, а плотно сжатые губы лишь подтверждали неукротимость ее характера. Она была женой морского офицера Френсиса Клэра, сражавшегося в составе военного флота Испании в одном из боев против французских фрегатов. Испанский корабль, на котором находился горячо любимый муж Клэр, после ожесточенного боя захватили французы и отбуксировали в ближайший контролируемый ими порт. Через некоторое время Клэр пришло известие, что ее супруг, с которым она не прожила вместе и полутора лет, погиб. Не веря в его гибель, отважная женщина, оставив годовалого ребенка на руках матери, отправилась по следам Френсиса выяснить правду у оставшихся в живых, служивших вместе с ним. Через три месяца скитаний она оказалась в Нидерландах, и как говорится, не в то время и не в том месте. Беатрис в мужской одежде (так было намного удобней путешествовать), задержал французский авангард около Франш-Конте, куда через несколько дней победоносно вступила армия Людовика XIV. Объяснениям Клэр тогда никто не поверил, и ее обвинили в шпионаже. Беатрис рвалась на волю – закончить расследование о судьбе мужа и вернуться домой, к сыну.
В Пиньороле находился еще один выбранный де Флери – дворянин из Нормандии Поль Лантремон, родной брат верного помощника руководителя восстания в Нормандии весной 1674 года Луи де Роан-Гемене (шевалье де Роана). Хотя сам Поль не принимал непосредственного участия в попытке восстания, но помогал, чем мог брату-бунтовщику, за что и очутился в крепости.
В замке Венсенн секретный советник короля получил согласие на свое предложение от тридцатилетнего Артюса де Марвиля и от самого молодого из мужчин формировавшегося отряда – виконта Шарля д'Ориенталя, которому пару месяцев назад исполнилось двадцать лет. Виконт являлся гугенотом, что уже само по себе означало врага французских католиков, к тому же Шарль, несмотря на свои годы, был записным дуэлянтом, мастерски владел шпагой в стилях французской и испанской школ фехтования, не оставляя противникам шансов на победу. Четыре отпрыска известных аристократических фамилий Франции, недооценив юного д'Ориенталя, на дуэли с ним отдали Богу душу, не считая еще нескольких слишком заносчивых особ, получивших тяжкие ранения от шпаги виконта. Дело дошло до короля, и Шарль д'Ориенталь отправился в заключение, но не туда, куда рассчитывал – в Бастилию, привилегированную тюрьму, а в мертвенный холод каменных стен огромного средневекового замка.
А через две камеры от него сидел Франц фон Лоэнштейн, родственник известного немецкого драматурга и поэта Каспара фон Лоэнштейна. Хотя он и не был военным, но де Флери привлекло в нем, что парень очень метко стрелял из всех видов пистолетов и мушкетов, и по его словам, тренировался в этом с детства, с тех пор, когда смог удерживать на вытянутой руке огнестрельное оружие.
В тюрьме Экзиле де Флери договорился с заключенными Кристофером ван Дорном, подданным Республики Объединенных Нидерландов и испанцем Диэго де ля Рианьо, они оба они являлись профессиональными военными и вполне годились для отведенной им роли бойцов спецотряда. Там же Эндмунт познакомился с Уолкером Беркли, английским инженером. Он, как лицо совершенно не имеющее военной подготовки, не очень-то подходил для выполнения миссии, но де Флери по-человечески пожалел невинно осужденного и включил его в список.
Около полутора лет назад Беркли доставил и передал письмо-рекомендацию от лорда Давида Морриса, своего дальнего родственника, виконту де Тюренну. В своем послании лорд Моррис, просил главного маршала Франции оказать услугу его протеже – помочь представить молодого, но способного специалиста Беркли руководителю работ Полю Рике, строящему Лангедокский канал. Кто-то занимается военными делами, а кто-то созидательным трудом, а Уолтер Беркли был вне политики и пребывал в восхищении от грандиозной и уже воплощаемой в реалии инженерной идеи. Его даже не очень-то волновала оплата труда, главное – через много-много лет он, сидя у камина, может рассказать внукам о своем участии в этом проекте века.
Де Тюренн находился в действующих войсках, поэтому принял англичанина у себя в штабе. Прочитав письмо, он расспросил Беркли, чем и где тот занимался в последнее время, и отнесся к нему весьма благосклонно, пообещав свести молодого человека с нужными людьми в ближайшее время. Какие бы причины и амбиции не управляли инженером, но строить на благо Франции – причина, заслуживающая уважения и всяческой поддержки. Но судьба бывает крайне изменчива и коварна – на утро следующего дня, через несколько часов, как главный маршал по срочному вызову короля отбыл в Сен-Жермен-О-л'Э, в штабе обнаружили пропажу секретных военных бумаг, и на Беркли пало подозрение в шпионаже. А что? Он оказался самым подходящим для такого обвинения объектом. Уолтера сразу арестовали, но об этом де Тюренну пока не докладывали, и маршал, перегруженный своими военными делами, был уверен, что протеже лорда Морриса уже находится на пути к району строительства канала, когда на самом деле молодой англичанин находился в тюрьме. Кстати, бумаги вскоре нашлись, их никто не выкрадывал, просто, штабной секретарь сунул их не в неположенное место, а сам попал под нож хирурга с воспалившимся аппендиксом. А вот в такой ситуации прокуроры тем более решили молчать, чтобы не попасть под руку разгневанного полководца, и Беркли второй год обживал (но все не мог привыкнуть), к своей тихой, но крайне неуютной тюремной камере в Экзиле.
