Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур
— Поднять перископ! — Две минуты истекли. Он обнаружил корабль почти сразу же.
— Пеленг! Дальность!
Теперь в распоряжении Хорстхаузена были необходимые расчеты: время, прошедшее между двумя наблюдениями, относительные цифры пеленга и удаления лодки и цели, а также данные о собственной скорости субмарины и ее курсе.
— Цель по курсу сто семьдесят пять градусов. Скорость двадцать два узла, — считывал он с планшета атаки.
Курт не отрывал глаз от окуляра перископа, он чувствовал азарт погони, ощущение, похожее на прилив крови после принятия крепкого спиртного. Корабль шел прямо на них, его скорость была почти в точности такой, какую следовало ожидать от британского линейного крейсера в длительном походе. Курт внимательно смотрел на отдаленное изображение, но свет все больше мерк, пока он изучал подобную тени мачту, видимую как раз между навигационными огнями размером с игольное ушко. И все же… И все же… Абсолютной уверенности не было. Возможно, видит то, что хочется увидеть. Но там, на фоне темнеющего неба, была эта едва различимая треугольная фигура — тренога — верный признак нового линейного крейсера I класса.
— Убрать перископ. — Он принял решение. — Новый курс триста пятьдесят пять градусов, — это был встречный курс на перехват цели. — Обозначить цель как «преследуемый корабль». — Курт дал понять офицерам, что собирается атаковать, и в пригашенном свете увидел, что в выражении их лиц появляется нечто волчье, они обмениваются нетерпеливыми злорадными взглядами. — Преследуемый корабль — вражеский крейсер. Будем атаковать носовыми аппаратами. Доложить о готовности к бою.
Один за другим доклады быстро поступили. Курт удовлетворенно кивнул, стоя лицом к медной поверхности пульта управления и изучая показания приборов над головой сидящих рулевых. Руки были глубоко засунуты в карманы тужурки, чтобы не выдать его возбуждения, но нижнее веко все же нервно подергивалось, а тонкие бледные губы неудержимо дрожали. Каждая секунда казалась вечностью.
— Расчетный пеленг?
Матрос с гидрофонами поднял глаза. Он внимательно следил за удаленным звуком винтов преследуемого корабля.
— Пеленг устойчивый. — Курт взглянул на Хорстхаузена.
— Расчетная дальность? — Тот все свое вниманиесосредоточил на планшете атаки.
— Четыре тысячи метров.
— Поднять перископ.
Корабль был на месте, точно там, где его ожидал увидеть Курт, — он не свернул. От облегчения даже затошнило. В любой момент, если заподозрят присутствие лодки, преследуемое судно может просто повернуть и уйти от нее, даже не увеличивая скорость хода, и Курт не сможет остановить его. Но корабль шел на лодку, ничего не подозревая.
Вверху, над водой, было уже совсем темно, а море вздымало и обрушивало волны. Необходимо принимать решение, которое капитан откладывал до самого последнего момента. Он в последний раз со всех сторон осмотрел горизонт, разворачивая перископ на триста шестьдесят градусов и убеждаясь, что никакое другое вражеское судно не крадется у него за кормой, что крейсер не сопровождают эсминцы, и тогда произнес:
— Я буду командовать пуском торпед с мостика.
Даже Хорстхаузен моментально поднял глаза, и Курт услышал резкий вдох младших офицеров, понявших, что лодка будет всплывать чуть ли не под носом у вражеского линейного крейсера.
— Убрать перископ! — приказал Курт старшему рулевому. — Снизить скорость до пяти узлов и всплыть на глубину рубки.
Стрелки на шкалах приборов дрогнули и пришли в движение, скорость начала падать, глубина погружения понемногу уменьшалась, и он двинулся через отсек к трапу.
— Я перехожу на мостик, — сказал он Хорстхаузену и ступил на трап. Проворно поднялся и наверху крутанул запирающее главный люк колесо.
Поскольку субмарина всплыла, внутреннее давление воздуха распахнуло люк, и Курт выпрыгнул наружу.
Ветер тут же принялся хлестать его, рвать одежду и бросать брызги в лицо. Море вокруг бурлило и кипело, лодку сильно качало. Курт рассчитывал, что бурный океан поможет скрыть всплытие, и не ошибся. Удовлетворенно заметил, что вражеское судно идет точно вперед, причем быстро, не отклоняясь от курса. Нагнулся к прицелу у переднего края мостика, откупорил переговорную трубу.
— Приготовиться к атаке! Носовые аппараты к бою.
— Носовые готовы, — ответил снизу Хорстхаузен, и Курт сообщил ему уточненные данные о дистанции и пеленге. Лейтенант вносил коррективы на планшете атаки и передавал команды рулевому. Подводная лодка постепенно развернулась носом и держалась точно на курсе.
— Дальность две тысячи пятьсот метров, — нараспев произнес Курт. Лодка сейчас находилась на максимальном для стрельбы удалении, но расстояние быстро сокращалось.
На верхней палубе корабля горели огни, но если не считать этого, судно напоминало какую-то темную громаду. На фоне ночного неба больше не было видно какого-либо определенного силуэта, и Курт мог различить лишь бесформенную тень трех труб корабля.
Огни беспокоили: ни один командир британского королевского военно-морского флота не стал бы так пренебрегать самыми элементарными мерами предосторожности. Курт почувствовал, как леденящий ветерок сомнения остудил волнение и боевой пыл. Глядя на огромное судно сквозь брызги и тьму, он впервые, несмотря на опыт сотен подобных действующих на нервы ситуаций, чувствовал себя нерешительно и неуверенно.
Корабль находился в том самом месте и на том самом курсе, где он ожидал обнаружить «Инфлексибл». Был того самого размера, три трубы и мачта в форме треноги, шел со скоростью в двадцать два узла — и все же… На нем видны огни.
— Повторите дистанцию до цели! — Хорстхаузен по переговорной трубе мягко подгонял его, и Курт вздрогнул. Рассматривая преследуемый корабль, он забыл о дальномере. Быстро выдал цифры уменьшавшейся дальности, понимая, что в течение тридцати секунд придется принять окончательное решение.
— Я произведу пуск с тысячи метров, — сказал он в переговорную трубу.
Это была стрельба в упор; даже при таком бурном море не могло быть и речи о том, что хотя бы одна из длинных акулообразных торпед не попадет в цель.
Курт смотрел в окуляр дальномера, отмечая, как неотвратимо сокращается расстояние между охотником и его жертвой. Глубоко вдохнул, словно ныряльщик, вот-вот готовый погрузиться в холодные черные воды, и в первый раз повысил голос.
— Аппарат номер один, los! [120]
Голос Хорстхаузена почти немедленно донесся до него с тем легким заметным заиканием, которое всегда поражало лейтенанта, когда он был слишком возбужден.
— Номер один, торпеда вышла.
Не было ни звука, ни отдачи. В темноте на покрытых белыми барашками волнах Курт не мог даже различить след, оставленный быстро бегущей торпедой.
— Аппарат номер два, los!
Курт выпускал торпеды веером, каждую через минуту, по отклоняющемуся курсу: первая была нацелена в переднюю часть корабля, вторая — в середину, а третья — в корму.
— Аппарат номер три, los!
— Все три торпеды вышли!
Командир поднял глаза от прицела и прищурился от летевших брызг и ветра, глядя вслед торпедам. После пуска по инструкции полагалось, осуществив срочное погружение, ожидать взрывов внизу, в безопасности глубин, но на этот раз Курт чувствовал, что что-то вынуждает его оставаться наверху и наблюдать, как все произойдет.
— Время до цели? — потребовал он у Хорстхаузена, смотря на свою высокую огромную жертву, украшенную гирляндами огней. Свет от них затмевал сверкание звезд, что были рассыпаны по черному занавесу неба позади корабля.
— Две минуты пятнадцать секунд. — Курт щелкнул кнопкой секундомера.
Как и всегда, во время ожидания после того, как торпеды выпущены в цель, Курта терзали угрызения совести. До пуска были только азарт погони и острое возбуждение от осторожного преследования, но теперь он думал о храбрых людях, братьях по морской службе, которых сейчас отправит в холодные, темные и безжалостные волны.
Секунды тянулись медленно, так что пришлось свериться со светящимся циферблатом секундомера, чтобы уверить себя, что торпеды не обнаружены, что они не отклонились от курса и не прошли мимо.
