XVII. Де Брас - Игорь Александрович Шенгальц
— И сколько же хотел великий кардинал? — заинтересовался гасконец.
— Полмиллиона.
— Ливров?
— Именно.
— Это больше, чем сто тысяч. Вы умеете торговаться. Благодарю!
Д’Артаньян успокоился и смирился с потерей. Поэтому стер с лица грустное выражение и лишь поинтересовался:
— Значит, придется служить Его Высокопреосвященству. Видно, не судьба мне стать рантье и разбогатеть вот так запросто. Скажите, а найдутся ли в этом доме винные погреба? Хочу отметить свой последний свободный вечер…
Погреба, разумеется, имелись, и я составил гасконцу компанию. Ребекка… нет, Екатерина, Катя… я пил бокал за бокалом, но был трезв. Или мне это лишь казалось. Я грустил. Д’Артаньян тоже переживал, но по иному поводу. Вместе мы составляли в этот вечер печальный дуэт… благо, что любой день рано или поздно подходит к концу.
Д’Артаньян уже уснул прямо за столом, подложив кулак под голову и время от времени подергиваясь всем телом, словно молодой и полный сил щенок.
— Разучилась пить молодежь, — с сожалением сказал я, глядя на гасконца, и сам через мгновение забылся в тревожном, дурном сне.
***
Ранним утром я выехал из Парижа в сторону замка Монро. На этот раз меня никто не сопровождал. Д’Артаньян остался в городе устраивать свои дела. Мне было искренне жаль, что гасконец вновь обеднел, но я был уверен, что с его стальным характером и моей скромной помощью он еще разбогатеет в самом скором времени. А если нет, что же, гвардейская служба — это именно то, что ему нужно. Сейчас, когда он не стал мушкетером, а пошел в гвардейцы, то есть под крыло кардинала, его шансы преуспеть в молодые годы существенно выросли. С Ришелье сделать карьеру гораздо проще, чем с Анной Австрийской, которая, к сожалению, мгновенно забывала своих преданных друзей, как только те оказывались не нужны.
В общем, за судьбу гасконца я не волновался. А вот о том, что делать с д’Атосом я задумывался крепко.
Одно дело, если он все же не выжил после ранения, тогда я с чистой совестью заберу тот самый злосчастный предмет, вокруг которого все вертится, и, наконец, узнаю, что именно явилось яблоком раздора в этой истории. К слову сказать, мне это было совершенно неинтересно. Ну, допустим, найду я там обличающие Ришелье письма, или планы секретного соглашения между Испанией и Францией, или еще нечто подобное. Плевать!
Совсем иное, если д’Атос жив и не захочет отдавать мне предмет. Отобрать его силой? Придется, иного выхода я не видел. Я поклялся привезти предмет кардиналу и намерен был сдержать эту клятву. Как бы мне не хотелось ссориться с Арманом, становиться с ним врагами, но, в крайнем случае, я сделаю это.
Если бы было возможно, я бы посоветовался с аббатом де Бриенном — он являлся бесценным источником новостей и, казалось, знал все и обо всем, но для этого мне пришлось бы делать изрядный крюк в сторону, а по словам Ришелье, время поджимало.
Поэтому я несся вперед, не щадя лошадей и меняя их на почтовых станциях, не считаясь с расходами. Сейчас время было ценней денег, я и так увлекся собственными проблемами, наплевав на службу кардиналу. Теперь приходилось за это расплачиваться.
С самого утра разыгралась непогода. Ветер дул со страшной силой, пытаясь сбить с ног, дождь беспощадно хлестал в лицо. Я был затянут в длинный плащ, как в броню, а шляпу натянул, кажется, по самые уши. И все же я сильно мерз, но останавливались лишь для того, чтобы сменить лошадей.
На ночь все же пришлось остановиться в трактире — спать под открытым небом уже было невозможно.
Обычный трактир, обычная публика. Мне не хотелось ни общения, ни внимания, поэтому я потребовал комнату, скинул там вещи и, спустившись в нижний зал, занял самый дальний, неприметный стол, а надежде спокойно отужинать и отправиться спать.
Первое мне удалось — ужин подали сытный и вкусный, и я с удовольствием опустошил тарелки и кувшин с вином.
Но вот дальше началось, как по писанному.
— А не желает ли столь солидный господин скрасить свой вечер присутствием дамы? — ко мне подплыла местная шлюха — телесая и старая.
Я брезгливо отмахнулся, не желая даже вступать в диалог, но девка неожиданно оскорбилась:
— Ах, так! Брезгуете? Не мила я, значит?
— Пошла нахер! — по-русски ответил я и отвернулся, считая разговор исчерпанным.
Но шлюха решила иначе.
— Шпион! Тут шпион, агент шпанцев! Бейте его, честные люди!
Сразу с нескольких лавок начали подниматься люди, и лица их не выражали ничего хорошего. Вдобавок, из дальнего конца зала выдвинулась троица с совершенно бандитскими мордами. Сутенеры?
Я вскочил на ноги. По глупости, рапиру и пистолет я оставил в комнате наверху, при мне имелась лишь дага у пояса.
— Эй, высокородный господин! — один из сутенеров, с косым шрамом через левую щеку, подошел почти вплотную, нас разделял лишь стол, и нагло улыбнулся мне в лицо. — А не шпанец ли вы?
— Хозяин! — рыкнул я на весь зал. — Через минуту я убью этих людей и сожгу ваше заведение к чертям! Это говорю вам я, барон де Ла Русс, владелец замка Монро!
Владелец трактира, до этого момента наблюдавший за ситуацией со стороны, сделал легкий знак, и из подсобки вышли трое его подручных — все плечистые парни, и у каждого в руках была увесистая дубинка.
По мою душу? Нет, не по мою.
Сутенера и его помощников быстро оттеснили от моего стола, а через минуту и вовсе выкинули из помещения, а следом за ними выпнули и толстую шлюху, после чего хозяин трактира подошел, поклонился и сказал:
— Ваша милость, господин барон, благодарю, что вы удостоили нас своим посещением, это огромная честь! Просим прощения за неудобства! Такого более не повторится…
Я бросил на стол три двойных пистоля.
— Претензий к вам у меня не имеется. Позаботьтесь о том, чтобы я более не видел этих людей… сломайте им руки и ноги, что ли… убивать, впрочем, не стоит…
— Будет сделано, ваша милость!..
Честно говоря, я сомневался, что мои пожелания будут исполнены. У владельца трактира налицо договор с торговцами живым товаром. Но главное, условности соблюдены, мои желания услышаны и обещания получены.
— Не хотите ли пригласить кого-то помоложе и покраше, чтобы согреть постель? — спросил трактирщик, но я отрицательно покачал головой.
Ночь прошла спокойно, и утром никто не сторожил меня за пределами трактира. Не решились. Повезло им. Я спал плохо и встал в отвратительном настроении. Случись мне сейчас
