Степной найдёныш. Сюзи. Кларенс. Кресси - Фрэнсис Брет Гарт
Кларенс остановился возле нее в полной растерянности. Всего лишь две недели назад он был здесь и беседовал с Джимом под кровом исчезнувшего дома, но все кругом уже приобрело вид унылого запустения. Целина словно за одну ночь стряхнула с себя ярмо обработки, и природа во всей своей первобытной силе буйно завладела освобожденной почвой. Ростки горчицы и овсюга уже пробивались по бороздам, и тощий вьюнок по-змеиному заплетал валявшуюся кое-где дранку, еще не высохшую и смолистую. Заржавевшие жестянки и старое тряпье, казалось, лежали тут с дней первых переселенцев.
В недоумении Кларенс повернул к ферме Хопкинса напротив. Однако его там уже заметили, кухонная дверь гостеприимно распахнулась, и на пороге он увидел тоненькую Фебу Хопкинс, а позади нее — головы и плечи ее родителей. Бледное личико девушки было омрачено тревогой, и Кларенс, до сих пор просто удивлявшийся, вдруг обеспокоился.
— Мне нужен мистер Хукер, — сказал он неловко. — Но я что-то не вижу здесь ни его самого, ни его дома!
— И вы не знаете, что с ним сталось? — быстро спросила Феба.
— Нет. Я не видел его уже две недели.
— А что я вам говорила! — воскликнула девушка, испуганно оборачиваясь к своим родителям. — Я так и знала. Он его две недели не видел! — Затем, почти со слезами взглянув на Кларенса, она закончила: — И мы тоже его не видели!
— Как же так? — нетерпеливо спросил Кларенс. — Ведь что-то здесь должно было произойти! Куда делся его дом?
— Дом-то забрали эти самые «хватуны», — вмешался фермер. — Явилась сюда целая шайка и утащила его прямо у нас на глазах, и хоть мы с дочкой их вежливо спрашивали, они нам ни словечка не ответили. Только его самого тут не было, да и с тех пор он сюда не показывался.
— То-то и оно! — воинственно сверкнув глазами, подхватила его жена. — А то бы он угостил их из своих шестизарядных револьверов!
— Вот и нет, маменька! — с досадой сказала девушка. — Он же переродился душой, и теперь ему всякое буйство, или чтобы там силу в ход пустить, даже и очень противно. Он теперь стоит за закон и порядок. Да ведь только накануне того дня, как мы его хватились, он мне сам говорил, что Калифорния только тогда станет приличным местом, когда в ней все научатся уважать закон, а права на землю будут подтверждены правильно и раз и навсегда. Вот потому-то, что он не хотел пойти против закона или там отстаивать свои права без согласия закона — потому они его и убили, а может, увезли и держат где-нибудь.
Губы девушки дрожали, а загорелые пальчики нервно теребили край синего клетчатого передника. Хоть образ этого нового, законопослушного Джима был столь же нелепым и неожиданным, как и его исчезновение, Феба, во всяком случае, горячо верила в то, что говорила.
Тщетно Кларенс пытался убедить этих простодушных людей, что произошло какое-то недоразумение, что поселенцы, самовольно занимавшие землю, так называемые «хватуны», ни в коем случае не стали бы посягать на собственность Хукера, который был одним из них, да и к тому же все они его, Кларенса, арендаторы. Тщетно заверял он их, что права Хукера на участок неоспоримы и он мог бы отделаться от непрошеных гостей, просто показав им арендный договор, или вызвать полицию из Фэр-Плейнс, чтобы оградить себя от незаконных посягательств. Тщетно обещал он им найти своего исчезнувшего друга и любой ценой возвратить ему утраченное. Мать и дочь были твердо убеждены, что молодой человек пал жертвой преступления. Их уверенность была так велика, что даже чуть было не передалась Кларенсу.
— И вот что, — сказала девушка, заливаясь румянцем, — накануне его возвращения с ранчо около его хижины все околачивались какие-то чужие люди, да только мы ничего плохого не заподозрили, потому как в тот день, когда подтвердили «сестринский титул», он уехал с такими же вот товарищами. Ну, а вернулся он от вас совсем на себя непохожий — какой-то весь встревоженный. Мы еще подумали, что его на ранчо, может, обидели или там ущемили. Только ведь это было не так, верно, мистер Брант? — закончила Феба, бросив на Кларенса умоляющий взгляд.
— Разумеется! — горячо воскликнул Кларенс. — Наоборот, в тот день он оказал своим друзьям большую услугу и преуспел в том, что задумал. Миссис Пейтон была очень ему благодарна. Он ведь, конечно, рассказал вам, что случилось и как он помог нам? — с улыбкой добавил Кларенс.
По дороге сюда он развлекался тем, что прикидывал, какими именно красками расписал Джим свои подвиги. Однако Феба с недоумением покачала головой.
— Нет, он нам ни словечка не сказал.
Тут уж Кларенс встревожился по-настоящему. В столь беспрецедентной скромности Хукера было что-то зловещее.
— Он ничего не сказал, — продолжала Феба. — Только про закон и порядок, как я вам говорила. Но в ту же самую ночь мы чуть не до утра слышали разговоры да крики у него в хижине и вокруг. А наутро он пришел спросить у папаши, как это он делает, что никто даже не пытается отнять у него землю.
— А я, значит, сказал, — вмешался Хопкинс, — что людей семейных не очень-то трогают и что я, значит, не такой известный задира, как, значит, он.
— А он сказал, — не утерпела миссис Хопкинс, — да мрачно так, как это за ним водилось… верно, Сайрус? — воззвала она к супругу, — сказал, что такое уж на него наложено проклятие.
Улыбка, появившаяся было на губах Кларенса, тотчас исчезла, едва он встретил недоуменный молящий взгляд Фебы. Ему стало грустно. Какая бы перемена ни произошла с Джимом, одно было несомненно: прежняя его воинственность произвела на простушку Фебу неизгладимое впечатление, и с этих пор пара наивных глаз всегда будет следить за ним с тоскливым восхищением.
Не зная, что и думать, полный негодования, Кларенс принялся подробно расспрашивать девушку о тех членах шайки, которых она потом раза два видела поблизости. В конце концов ему удалось по ее описанию узнать Гилроя, главаря отряда, ворвавшегося на ранчо Роблес. Его щеки вспыхнули. Если они решили столь театральным образом посчитаться с Хукером за его предательство, о котором только что узнали (впрочем, они выбрали не слишком удачный способ мести, поскольку отнять у него землю не могли никак), они нанесли оскорбление самому Кларенсу, чьим арендатором был Джим, и поставили себя вне закона. Он решил немедленно допросить Гилроя, разбившего свой лагерь у самой границы ранчо Роблес. Он распрощался
