Наследие войны - Уилбур Смит
- "Он чувствует себя преданным и покинутым людьми, которым доверял", - подумал фон Меербах. Его оскорбленные чувства делают его уязвимым. Охотьтесь на них.
И все же Де Ла Рей по-прежнему производил впечатление дикости и варварства Африки, в которой он родился и вырос. Теперь его глаза смотрели прямо на фон Меербаха, который был поражен их цветом, бледно - коричневым топазом львиных радужек. Между ними стоял сломанный нос, который был результатом боксерской карьеры, которая прошла весь путь до финала на берлинской Олимпиаде 1936 года. Тело под поношенным костюмом не прибавило ни грамма жира и не утратило своей силы. Несмотря на то, что ему пришлось нелегко, это был настоящий мужчина.
- ‘Манфред де Ла Рей?’ спросил фон Меербах.
- ‘Да.
- Повернись и положи руки на дверь над головой.
Де Ла Рей сделал, как ему было сказано. Его движения были спокойными и размеренными. Он стоял неподвижно, пока фон Меербах обыскивал его. Он знал, что это были формальности такой встречи, как эта, точно так же, как рукопожатие могло бы быть в других обстоятельствах.
Фон Меербах был невозмутим. Его статус и оружие были не единственной защитой. Хотя он уже не был в такой форме, как в юности, и годы работы за письменным столом смягчили его тяжелое, мускулистое тело, он все еще обладал внушительным, даже пугающим физическим присутствием. Эти двое мужчин хорошо подходили друг другу.
- ‘Пожалуйста, проходите, присаживайтесь, - сказал фон Меербах, указывая на два обеденных стула, которые он расставил с небольшим столиком между ними. В комнате стояли кресла. Им, несомненно, будет удобнее. Но комфорт был не тем, что имел в виду фон Меербах. Он опустил пистолет. - ‘Кофе?
- ‘Черный.
- ‘Угощайтесь, - сказал фон Меербах.
Де Ла Рей наполнил свою чашку. Затем он спросил: - "Чего ты хочешь от меня?’
- Ничего ... совсем ничего. Или, во всяком случае, не сейчас. Я пригласил вас сюда, герр Де Ла Рей, потому что считаю, что у нас общие интересы и что, возможно, наступит время, когда неизбежная победа рейха будет одержана, когда мы сочтем взаимовыгодным преследовать эти интересы как ... как бы это сказать? – совместное предприятие.’
- Вы имеете в виду какое-то дело?
- Скажем так, дело, представляющее общий интерес. Я все объясню очень скоро. Но сначала скажите мне, как бы вы описали свои личные обстоятельства в настоящее время?
Де Ла Рей презрительно фыркнул. - Как ты думаешь, какие они? Ваши друзья в абвере отвернулись от меня. Они даже не позволят мне вернуться в рейх ...
- Вряд ли они наши друзья. Но, возможно, они чувствуют, что вы их подвели. Вас послали в Южную Африку, чтобы убить премьер-министра Смэтса. Вы потерпели неудачу.
- Я не виноват, что этот ублюдок Смэтс все еще жив. И вот я здесь, гнию в этом богом забытом месте. Моей страной, Южной Африкой, все еще правят проклятые англичане, и я не видел ни жены, ни сына с тех пор, как больше года назад уехал из Германии в Южную Африку.
- Как их зовут? - спросил фон Меербах, доставая из кармана пиджака авторучку "Монблан" и тонкий блокнот.
- ‘Хайди и Лотар Де Ла Рей.
‘Я наведу справки, даю слово, - сказал фон Меербах. - У вас есть последний адрес, по которому они жили?
Он записал детали, предоставленные Де Ла Реем, хотя знал, что они устарели. Хайди Де Ла Рей в настоящее время находилась в доме и постели своего бывшего босса, оберста СС Зигмунда Болта. Лотара воспитывали так, чтобы он считал Болта своим настоящим отцом. Только случайный разговор с Болтом, во время которого последний хвастался тем, что наставил рога олимпийскому боксеру, заставил фон Меербаха взглянуть на официальные архивы Манфреда Де Ла Рея. Ему пришло в голову, что сердитый, драчливый муж может оказаться полезным оружием против Болта в дарвиновской войне за выживание, которая бушевала между соперничающими офицерами СС. Но чем больше он читал о Де Ла Рее, включая длинные, подробные отчеты Хайди обо всем, что он рассказал ей о себе, тем больше фон Меербах понимал, что его можно использовать в качестве еще более эффективного оружия против гораздо более ценной цели.
- Вы сказали, что у нас общие интересы. В чем дело? - спросил Де Ла Рей.
- Семья Кортни.
По телу Манфреда Де Ла Рея пробежала дрожь, словно его коснулся электрический провод. Он сжал кулаки и наклонился к фон Меербаху.
- Это что, какая-то шутка?
- Напротив, я очень серьезно отношусь к своей ненависти к этой семье.
- ‘Ненависть? Ты не знаешь, что означает это слово, - прорычал Де Ла Рей. - Посмотри на себя, на свое жирное лицо и на свой модный костюм. Держу пари, за всю свою жизнь ты ни разу не испытал ни голода, ни нищеты, ни страданий. Что ж, я видел, как жизнь моего отца была разрушена, и моя тоже. И это сделала та сука Сантен Кортни.
- Вы имеете в виду Сантен Кортни, которая родилась в день Нового, 1900 года, чья главная резиденция - поместье Вельтевреден, недалеко от Кейптауна, Южная Африка, и чье состояние происходит главным образом от алмазного рудника Хани? Ее единственный ребенок, Шаса Кортни, потерял глаз в прошлом году, когда служил летчиком-истребителем в ВВС Южной Африки. - Фон Меербах помолчал секунду, а затем добавил: - Как видите, я очень хорошо знаком с этой женщиной.
- Почему?
- Потому что она двоюродная сестра Леона Кортни, дата рождения 6 августа 1887 года, и его дочери Шафран Кортни. Он является владельцем поместья Лусима в Кении и основным акционером торговой компании Кортни, базирующейся в Каире. Она была личным водителем генерала британской армии в Северной Африке, Греции и на Ближнем Востоке. Ее нынешние передвижения неизвестны, хотя у меня есть основания полагать, что она вернулась
