Время России. Святые века страны - Борис Вячеславович Корчевников
Разинские бойцы находили укрытия от царских войск в монастырях, у старообрядцев.
Спустя 10 лет раскольники активно участвовали в другой русской катастрофе – Стрелецком бунте 1682 года, в результате которого власть была передана царевне Софье Алексеевне и были перебиты все ее конкуренты – худородные Нарышкины. Тогда начался военный режим хованщины – по имени князя Хованского, лидера стрельцов, оставшихся контролировать после переворота Кремль и власть.
В это время в стране назревала вторая Смута – пуще первой. Почувствовав слабость правительства, старообрядцы решили, что наступил их час. Их активисты собрались в Москве из дальних скитов и проповедовали в стрелецких полках возврат к старой вере. Хованский их было поддержал.
В Третьяковской галерее хранится картина Перова «Никита Пустосвят. Спор о вере». Темпераментное громадное полотно описало реальные события, когда в Грановитой палате Кремля прошел открытый теологический диспут между Патриархом Иоакимом с православным клиром и одним из лидеров староверов, суздальским священником Никитой Добрыниным, прозванным Пустосвятом. Спор этот свелся ко взаимному обвинению сторон в ереси и невежестве и, в конце концов, к ругани и чуть ли не драке. Это и показал на картине Перов. Тем не менее старообрядцы покинули Кремль с поднятой головой и на Красной площади объявили всенародно о своей полной победе.
После их ухода правительница заявила стрельцам:
«Чего смотрите: хорошо ли таким мужикам-невеждам к нам бунтом приходить, творить нам всем досады и кричать? Неужели вы, верные слуги нашего деда, отца и брата, в единомыслии с раскольниками»?
То есть Софья уловила, куда могут привести страну такие идеи.
Стрельцы отступились от старообрядцев, обвинив их в Смуте и желании восстановить их против царей, а вечером этого же дня расправились с Никитой Пустосвятом, обезглавив его прямо на Лобном месте, – первая совершенная здесь казнь! И что-то здесь надломилось, что-то сломалось в этот момент в стране. Сломалось мистически. Лобное место – образ Голгофы в России. Страны, подражавшей Святой земле и Небесному Иерусалиму. Голгофа – Лобное место считалось центром Святой Руси. То, что оно обагрилось кровью – это было свидетельство какого-то тектонического сдвига, предвестием потрясений во всей стране. Наступающего перелома.
И он начался: старообрядческая реакция только росла. Раскольники увлекали в бунт и дворян. Чтобы остановить это, царю Петру придется освободить дворян – только такой ценой они станут верными слугами и опорой престола против раскольников.
Но это необходимое, возможно, решение в будущем принесет еще больше вреда – началось колоссальное социальное неравенство в стране. Дворяне свободны, а привязанные к ним крепостные – по-прежнему нет. Следующий бунт, Пугачевский, будет реакцией как раз на это!
Так постепенно из года в год внутри страны будет расти революционное движение, а вместе с ним – умножаться социальное расслоение: отделение элит, которым за служение трону будут даваться все большие возможности от всех, кто не элита. Неравенство и несправедливость.
А порабощенная государством и Петровскими реформами Церковь будет все меньше влиять на народную душу – и душа станет отмирать. С учетом растущих противоречий в обществе все это вместе приведет к катастрофе 1917 года.
Из-за того, что многие монастыри стали центром раскола (как Соловки, например), собор 1681 года запрещает строить новые обители и постановляет объединять малолюдные. Это был удар по сердцевине Церкви и духовной жизни страны – по монашеству. Без питательной силы монастырей святость скудеет. Дальше, в будущем веке, этих ограничений для монастырей и монахов будет все больше, вплоть до полного запрета постригаться в монахи.
С другой стороны, страна теряет еще один важный источник силы духа – святых. Канонизации постепенно прекращаются. Первоначальная причина – все в том же слепом подражании грекам, которые канонизировать не очень спешили. Больше того – канонизации некоторых уже прославленных святых отменяются: так случилось, например, со святой Анной Кашинской, святыми Иоанном и Лонгином Яренскими, Герасимом, Галактионом, Игнатием Вологодскими.
Есть в Москве храм Св. Максима Юродивого. Святой блаженный Максим, канонизированный в 1698 году, – это последняя канонизация патриаршего периода (скоро патриархов вообще отменят). Следующая канонизация будет только через 60 лет, в 1757 году!
А ведь новые святые – это не только близкие ходатаи за нас перед Богом, но и свидетельство о том, что Церковь – живая, что кровеносные сосуды в этом огромном Теле Христовом, как называют Церковь, наполнены благодатью, рождающей новых святых. Новые святые – это всегда голос Церкви, говорящий: «Они – почти твои современники, и они смогли, значит, и у тебя получится».
В 1698 году будет Вторым стрелецким бунтом довершен начавшийся слом истории.
Утро стрелецкой казни – прощание старой и новой России
Второй бунт стрельцов был попыткой реванша царевны Софьи. Она воспользовалась тем, что Петр за границей, и объявила, что Петр не является ее братом, произошла подмена. Летом стрельцы сместили своих начальников, избрали по четыре выборных в каждом полку и направились к Москве, чтобы возвести Софью на российский трон.
Бунт был раздавлен с особой жестокостью.
Казнь на Лобном месте над стрельцами – то был второй и последний случай, когда казнили на этой Русской Голгофе. На этот раз все было намного жестче, чем с Никитой Пустосвятом. Кровью была залита вся площадь. Петр I, говорят, лично отрубил головы пятерым стрельцам.
Всего было казнено около 2000 стрельцов (а, как утверждает история, бунтовщиков всего было 2200) – трупами, которые сознательно долго не убирали, была усыпана Москва.
Картина Сурикова «Утро стрелецкой казни» – мистическая. Кто-то верно сказал, что здесь встречаются друг с другом две России: уходящая и будущая, новая. 1 марта 1881 года, когда произошел еще один слом в нашей истории, расколовший ее на «до» и «после», – убийство императора Александра II, на выставке передвижников должна была демонстрироваться именно эта картина.
На этом полотне встречаются два наполненных какой-то одержимостью взгляда: глаза раскольника перед казнью – и глаза Петра. Мог ли любить новый молодой царь такую «святую Русь»? С этой одержимостью Петр развернул страну прочь от традиций предков и, по слову Пушкина, поднял Россию «на дыбы».
Петр меняет в стране время
Россия выходила из этого «бунташного» века, казалось, с прививкой от поклонения всему западному, со сформулированной национальной идеей, с новым самосознанием.
Ненадолго. Катастрофа раскола снова сбила с пути. Петр осознал потребность в жесткой, стремительной модернизации. И хотя окно в Европу уже было давно и до него прорублено, и флот строился до Петра, новый амбициозный царь решился одномоментно порвать с ненавистным ему прошлым. В далекую духовно, рационалистическую, уже довольно антицерковную протестантскую северную Европу и поведет страну царь.
Запад в России стал утверждаться с энергией недавних «книжных справ», как-то надрывно и законодательно: 29 августа 1699 года
