Валерий Дуров - Нерон, или Актер на троне
И вот он снова на подмостках и снова обращается к зрителям с традиционными словами:
— Прошу вашего внимания и благосклонности. В ответ гром аплодисментов.
Затем бывший консул Клувий Руф объявил:
— Сейчас император споет "Ниобу". Вновь аплодисменты.
Нерон вдохновенно исполнил песню о супруге царя Фив Амфиона, которая, гордясь своими многочисленными детьми, смеялась над богиней Лето, родившей только Аполлона и Артемиду. Оскорбленная богиня попросила своих детей отомстить за нее. Все семь сыновей Ниобы были сражены стрелами Аполлона, а за ними и семь ее дочерей пали пронзенные стрелами Артемиды. Ниоба, в одно мгновение потерявшая всех детей, от горя превратилась в скалу, вечно источающую слезы скорби.
На сцене Нерон держался по строго заведенным правилам, не отступая ни от одного из них: ни разу не присел, чтобы передохнуть, пот стирал, обходясь без платка, пользуясь только своей одеждой, тщательно следил за тем, чтобы из ноздрей и рта не было никаких выделений, ни на секунду не забывая о том, что кифаредам строжайшим образом запрещено сморкаться и сплевывать перед зрителями.
Римская чернь была в восторге и без конца вызывала императора на сцену. Вынужденный вновь подняться на подмостки, Нерон спел "Аттиса" и "Вакханок", потребовавших от него большого искусства, так как оба произведения отличались стремительным ритмом и сложным музыкальным рисунком. Принцепс великолепно справился со своей задачей, бесподобно передав исступленный характер обеих поэм, и в очередной раз сорвал шквал рукоплесканий, гремевших как морской прибой. Вот где нероновы августианцы смогли показать себя во всем блеске. Провинциалы, прибывшие из отдаленных колоний и муниципиев и непривычные к представлениям подобного рода, только диву давались. Они не умели хлопать так же слаженно и затейливо, как завсегдатаи римских зрелищ, и быстро уставали. Хуже того, своими неумелыми хлопками они сбивали со счета более ловких и опытных зрителей. Но стоило кому — либо опустить обессиленные руки, как немедленно рядом с ним появлялся солдат гвардии, который требовал не прекращать аплодисменты, грозя в противном случае высечь за нерадивость.
Уже вечерело, а Нерон все еще не исчерпал свой репертуар. Теперь он взялся петь оперную переработку трагедии "Безумный Геркулес". Появившись по ходу действия в венках и цепях, он своим видом так перепугал стоявшего на страже новобранца, что тот, не разобравшись в происходящем, бросился на подмостки спасать императора, чем вызвал неистовое ликование и восторженный рев зрителей.
Казалось, ничто не сможет остановить распевшегося Нерона. А многим зрителям уже давно было не до пения. Проведя целый день в театре, некоторые почувствовали себя плохо. Другим нужно было выйти по нужде. Третьи просто не могли оставаться в сидячем положении столько времени. Однако Нерон ничего не замечал и продолжал самозабвенно петь одну партию за другой. Выйти же из театра никому не дозволялось. Все выходы были перекрыты гвардейцами. Наиболее сообразительные притворялись мертвыми и их выносили на носилках. Другие, рискуя переломать себе кости, перебирались через стены. Таких, разумеется, были единицы, остальным приходилось терпеть. Говорят, что какая — то женщина даже родила в театре под пение принцепса.
Лишь перед самым закатом утомленный Нерон, преклонив перед зрителями колено, движением руки поблагодарил их за внимание и застыл в эффектной позе, ожидая решения жюри.
Едва завершились пятилетние игры, как из Карфагена пришло известие о том, что сокровище Дидоны — всего лишь плод воображения Цезеллия Басса. Ни в его имении, ни в ближайших окрестностях клада не обнаружили, хотя на его поиски согнали крестьян из всей округи и перекопали обширные пространства. Наконец, Басе сознался, что сокровище привиделось ему во сне, и очень удивлялся тому, что сновидение обмануло его, ведь прежде все его сны сбывались. Солдаты не стали везти незадачливого мифомана в Рим, предоставив самому лишить себя жизни.
Когда в Риме стало известно, что экспедиция за сокровищами Дидоны провалилась, эта новость тут же сделалась всеобщим достоянием. Доверчивость императора мало у кого вызывала сочувствие, зато злорадству не было конца, все упражнялись в поношениях, насмешках и язвительных песенках о простаке Нероне.
К насмешкам в свой адрес Нерон относился довольно — таки спокойно. Светоний свидетельствует: "Особенно удивительно и примечательно было то равнодушие, с которым он воспринимал нарекания и проклятия людей. Ни к кому он не был так снисходителен, как к тем, кто язвил его колкостями и стишками. Этих стишков, и латинских и греческих, много тогда складывалось и ходило по рукам. Однако он не разыскивал сочинителей, а когда на некоторых поступил донос в сенат, он запретил подвергать их строгому наказанию".
Поскольку Нерон, рассчитывая на богатство Дидоны, сыпал деньгами налево и направо, он до основания издержался и не мог даже выплатить жалование солдатам, чем вызвал у них сильное недовольство. Пришлось ему пойти на крайние меры — у многих храмов отобрать приношения и для изготовления монет отдать в переплавку золотые и серебряные изваяния. По его приказанию имущество умерших людей, в чем — либо провинившихся перед ним, отходило в казну; на рынках конфисковывались товары даже без видимой причины; многих лишали состояния по ничтожному поводу.
Утрата надежд на сокровище Дидоны не прошла для Нерона бесследно. Сделавшись посмешищем всего Рима, он пытался забыться в вине и ночи напролет предавался пьянству, бесцеремонно напрашиваясь в гости к состоятельным гражданам. Это привело к беде. Однажды после особенно обильного возлияния он вернулся домой очень поздно и был встречен упреками недовольной Поппеи. Она была беременна и к тому же больна. Произошла бурная семейная сцена. Нерон что — то бормотал в свое оправдание. Но усталая и нервная Поппея, невзирая на поздний час и невменяемое состояние мужа, бранила его, не умолкая. В ту ночь ей изменила присущая женщине осторожность, и она, неистово обрушившись на вспыльчивого и неуравновешенного супруга, спровоцировала его на несвойственное ему действие, обернувшееся трагедией. Потеряв над собой контроль, пьяный Нерон в припадке внезапной ярости ударил жену ногой. Удар случайно пришелся в живот и оказался для Поппеи роковым. Она выкинула и вскоре умерла от кровотечения.
Нерон был безутешен и ужасно раскаивался в содеянном. Жену он страстно любил и с нетерпением ждал от нее ребенка. Но боги распорядились иначе.
Покойнице были возданы божественные почести. Тело ее не сожгли, как это было принято у римлян, а забальзамировали по обычаю египетских царей и поместили в построенном Августом на берегу Тибра Мавзолее, где уже покоились останки императорского рода Юлиев и где сорок лет назад был захоронен прах Германика.
