Вальтер Скотт - Айвенго (с иллюстрациями)
- Как, неужели ты способен снизойти до служанки? - сказал де Браси.
- Нет,сэр рыцарь,- отвечал храмовник надменно,- до служанки я не снизойду. В числе пленных есть у меня добыча, ничем не хуже твоей.
- Не может быть. Ты хочешь сказать- прелестная еврейка?- сказал де Браси.
- А если и так, - возразил Буагильбер, - кто может мне помешать в этом?
- Насколько мне известно,никто,- отвечал де Браси,- разве что данный тобою обет безбрачия. Или просто совесть не позволит завести интригу с еврейкой.
- Что касается обета,- сказал храмовник,- наш гроссмейстер освободит от него, а что касается совести, то человек, который собственноручно убил до трехсот сарацин,может и не помнить свои мелкие грешки. Ведь я не деревенская девушка на первой исповеди в страстной четверг.
- Тебе лучше знать, как далеко простираются твои привилегии,- сказал де Браси, - однако я готов поклясться, что денежные мешки старого ростовщика пленяют тебя гораздо больше, чем чёрные очи его дочери.
- То и другое привлекательно,- отвечал храмовник.- Впрочем, старый еврей лишь наполовину моя добыча.Его придётся делить с Реджинальдом Фрон де Бефом. Он не позволит нам даром расположиться в своём замке.Я хочу получить свою долю в этом набеге и решил, что прелестная еврейка будет моей нераздельной добычей. Ну, теперь ты знаешь мои намерения, значит можешь придерживаться первоначального плана.Сам видишь, что тебе нечего опасаться моего вмешательства.
- Нет,-сказал де Браси,-я всё-таки останусь поближе к своей добыче.Всё,что ты говоришь, вполне справедливо, но меня беспокоит разрешение гроссмейстера, да и те особые привилегии,которые даёт тебе убийство трехсот сарацин. Ты так уверен, что тебе всё простится, что не станешь церемониться из-за пустяков.
Пока между рыцарями происходил этот разговор, Седрик всячески старался выпытать от окружавшей его стражи, что они за люди и с какой целью совершили нападение.
- С виду вы англичане,- говорил он,- а между тем накинулись на своих земляков,словно настоящие норманны. Если вы мне соседи, значит мои приятели: кто же из моих английских соседей когда-либо враждовал со мной? Говорю вам, иомены: даже те из вас, которые запятнали себя разбоем, пользовались моим покровительством; я жалел их за нищету и вместе с ними проклинал их притеснителей, бессовестных дворян. Что же вам нужно от меня? Зачем вы подвергаете меня насилию? Что же вы молчите? Вы поступаете хуже, чем дикие звери; неужели же вы хотите уподобиться бессловесным скотам?
Но все эти речи были напрасны. У его стражи было много важных причин не нарушать молчания, а потому он не мог донять их ни гневом, ни уговорами. Они продолжали всё так же быстро везти его вперёд, пока впереди, в конце широкой аллеи, не возник Торкилстон- древний замок, принадлежавший в те времена Реджинальду Фрон де Бефу. Этот замок представлял собою высокую четырехугольную башню, окружённую более низкими постройками и обнесённую снаружи крепкой стеной. Вокруг этой стены тянулся глубокий ров, наполненный водой из соседней речушки.Фрон де Беф нередко враждовал со своими соседями, а потому позаботился прочнее укрепить замок, построив во всех углах внешней стены ещё по одной башне.Вход в замок, как во всех укреплениях того времени, находился под сводчатым выступом в стене, защищённым с обеих сторон маленькими башенками.
Как только Седрик завидел очертания поросших мхом зубчатых серых стен замка, высившихся над окружавшими их лесами, ему всё сразу стало понятно.
- Понапрасну я обидел воров и разбойников здешних лесов,- сказал он, - подумав, что эти бандиты могут принадлежать к их ватаге… Это всё равно что приравнять лисиц наших лесов к хищным волкам Франции.Говорите,подлые собаки, чего добивается ваш хозяин: моей смерти или моего богатства?Должно быть, ему обидно, что ещё осталось двое саксов, я да благородный Ательстан, владеющих земельными угодьями в этой стране. Так убейте же нас и завершите тем своё злодейство.Вы отняли наши вольности, отнимите и жизнь. Если Седрик Сакс не в силах спасти Англию, он готов умереть за неё. Скажите вашему бесчеловечному хозяину, что я лишь умоляю его отпустить без всякой обиды леди Ровену. Она женщина; ему нечего бояться её, а с нами умрут последние бойцы, которые имеют дерзость за неё заступаться.
Стража на эту речь отвечала молчанием; к тому времени они остановились перед воротами замка.Де Браси трижды протрубил в рог.Тогда стрелки, высыпавшие на стены при их приближении, поспешили сойти вниз, опустить подъёмный мост и впустить отряд в замок. Стража заставила пленников сойти с лошадей и отвела их в зал, где им был предложен завтрак; но никто, кроме Ательстана,не притронулся к нему.Впрочем, потомку короля-исповедника тоже не дали времени основательно заняться поданными яствами,так как стража сообщила ему и Седрику, что их поместят отдельно от леди Ровены. Сопротивляться было бесполезно.Их заставили пройти в большую комнату, сводчатый потолок которой, опиравшийся на неуклюжие саксонские колонны, придавал ей сходство с трапезными залами, какие и теперь ещё можно встретить в наиболее древних из наших монастырей.
Потом леди Ровену разлучили и с её служанками и проводили- очень вежливо, но не спросив о её желании,- в отдельную комнату.Такой же сомнительный почёт был оказан и Ревекке,невзирая на мольбы её отца. Старик в отчаянии предлагал даже деньги, лишь бы дочери дозволено было оставаться при нём.
- Нечестивец,- ответил ему один из стражей,- когда ты увидишь, какая берлога тебе приготовлена,так сам не захочешь,чтобы дочь оставалась с тобой!
И без дальнейших разговоров старого Исаака потащили в сторону от остальных пленных. Всех слуг тщательно обыскали, обезоружили и заперли в особом помещении. Леди Ровену лишили даже присутствия её служанки Эльгиты.
Комната, куда заключили обоих саксонских вождей, в то время служила чем-то вроде караульного помещения, хотя в старину это был главный зал. С тех пор она получила менее важное назначение,потому что нынешний владелец, в числе других пристроек, возводимых ради большего удобства, безопасности и красоты своего баронского жилища, построил себе новый великолепный зал, сводчатый потолок которого поддерживался лёгкими и изящными колоннами, а внутренняя отделка свидетельствовала о большом искусстве в деле украшений и орнаментов, вводимых норманнами в архитектуру.
Исполненный гневных размышлений о прошедшем и настоящем, Седрик взволнованно шагал взад и вперёд по комнате; между тем Ательстан, которому природная апатия заменяла терпение и философскую твёрдость духа, равнодушно относился ко всему, кроме мелких лишений. Но и они так мало его тревожили, что он большей частью молчал, лишь изредка отзывался на возбуждённые и пылки речи Седрика.
