Наталья Павлищева - Боги Египта

— Ты права, — вздохнула Бина.

— Конечно, права! — фыркнула Незер.

Она приказала Рамесу занять домик садовника:

— Нечего тебе жить со слугами. Где осталась твоя семья? Ты не хочешь привезти их сюда?

Тот явно смутился:

— Моя семья живет здесь неподалеку.

— Где?

— У моего брата есть крошечный дом на окраине. Там всего две комнатки, но мы не жалуемся.

Так вот куда обычно уходил ночевать Рамес, а она считала, что посещает продажных женщин!

— Почему ты сразу не сказал о семье?

— Как я мог? — Рамес покосился на рыдающую на плече у мужа Тийю.

Незер вовсе не собиралась утешать изгнанников.

— Чем занимается твоя семья?

— Брат ткач, он хороший ткач. Его жена умелая повариха, а моя… она знает травы и умеет лечить многие болезни.

Рука Незер протянулась в сторону Семоса и Тийи:

— Этих вышвырни немедленно и до вечера перевези сюда свою семью и семью брата. Вместе с его ткацким станком. Пока поселитесь в доме садовника, после уборки урожая пристроишь еще комнаты.

Населения поместья прибыло, но это было очень толковое прибавление. Рамес поскромничал, потому что у него был еще племянник-рыбак, дочь — искусная швея и сын, руки которого приучены к любой работе.

Сама Незер страдала от недостатка общения. Уже столько месяцев она вынуждена выживать, думая только о том, как бы раздобыть еду или золото, как преодолеть очередную трудность или очередной путь. После побега из храма она не знала покоя ни одного дня, сначала разыскивая своего сына, потом добираясь до владений Сета, потом пытаясь спасти поместье отца и вот теперь развивая это.

Ее много лет учили умным беседам, игре в шахматы, любовным играм… И зачем? Еще в Харге Незер страшно досадовала, что никогда не обучалась ведению домашнего хозяйства, ничего не умела делать сама, теперь, многому научившись, она досадовала, что вокруг нет никого, с кем можно побеседовать.

— Я превращаюсь в гусыню, для которой главное — ее гнездо! — сообщила она сама себе.

О любовных играх и не вспоминала, не до них.

Потом перестала вспоминать и о беседах — пришел месяц Фармути, а с ним сезон уборки урожая. Пришлось продать еще одно украшение, чтобы дополнительно нанять рабочих, зато на полях жали пшеницу и убирали просо десятки загорелых фигур. Другие обмолачивали, третьи засыпали в амбар. Рамес сообщал, что урожай отменный и скоро все потраченное на поместье окупится сторицей. И тут же предлагал вырученные шетиты пустить в дело — купить еще коров, гусей, посадить финиковые пальмы, расширить виноградник.

Когда возносили благодарность богине Ренутет, ведающей полными амбарами, Незер почему-то подумала в адрес Сета:

— Завидно?

У нее состоялись две не очень приятные встречи — с Шеритрой и с Сетметом.

Сестра страшно удивилась, обнаружив Незер в Шедете:

— Ты снова приехала в Шедет? Куда-то направляешься?

— Нет, я не уезжала.

— А где же ты живешь?

— Купила поместье у канала. Мама со мной. Когда тебе рожать, Шеритра?

У бедной женщины на глазах выступили слезы:

— Никогда.

Незер не стала расспрашивать, поинтересовалась сестрами. Шеритра ответила, что эти бездельницы ей страшно надоели.

Они беседовали, как две совсем чужие женщины, Незер с тоской думала о том, что у нее никого нет. Мать полубезумна, Бину совсем юная, к тому ж выйдет замуж и покинет ее дом. Все три старшие сестры не вспоминают о ее существовании.

«Только ты и мой», — мысленно сообщила Незер своему животику, почему-то не сомневаясь, что носит сына.

Можно было бы проверить по всхожести семян, смочив их мочой, но Незер не пожелала узнавать, кто родится. Какая разница?

Пообещав приехать в гости, Шеритра поспешила по своим делам.

Вторая встреча состоялась через несколько дней.

Сетмет изумился, увидев Незер:

— Незер, откуда ты здесь? Ты же должна быть в Харге?

— Откуда вы знаете?

Внимание Незер привлек человек, которого она явно где-то видела. Сейчас он старательно прятался за спиной жреца. Сетмет заметил интерес девушки к своему помощнику и усмехнулся:

— Разве я мог допустить, чтобы ты потерялась по дороге или с тобой что-то случилось? Хетт наблюдал за тобой.

Теперь она вспомнила, где видела этого неприятного типа с бегающими глазами — это он приглашал в лодку в Дандаре, он наблюдал в Джаути, пока Незер пыталась перейти на ту сторону…

Незер опомнилась:

— Я благодарю вас за помощь!

— Не стоит, тем более такова была воля Хозяина.

— Почему вы сразу не сказали, к кому и зачем я иду? Почему не сказали, кто он?

— Незер, — в голосе Сетмета звучала участливая укоризна, — разве ты мне поверила бы?

Пришлось признаться, что нет.

— Поехала бы?

— Нет.

— Но ведь ты не пожалела, что это случилось?

Ей очень не хотелось отвечать, тем более Сетмету. К тому же Хетт блестел на нее любопытными глазами. Ему-то какое дело?

Сетмет великодушно не стал дожидаться ответа, кивнул на выступающий живот:

— Ты же не зря сходила.

— Простите, меня ждут. Еще раз благодарю за помощь.

— Почему ты здесь, ведь Нармер в Эдфу?

— У меня умер отец, я купила здесь поместье и привезла с собой маму. До свидания.

Неожиданная встреча всколыхнула воспоминания и чувства, которые Незер старательно глушила заботами.

И снова она старалась не вспоминать жаркие объятья Сета, а потому думала о Нармере. Он в Эдфу. Где же еще быть молодому человеку, считающему себя сыном Гора? Что они там делают? Может, спросить у Шеритры, вдруг муж присылает ей весточки?

Незер очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на своего неожиданно взрослого сына, ведь она не видела Нармера с той минуты, как положила его совсем крошечного в колыбельку перед сном.

Впервые за все время она попыталась понять, отличался ли чем-то ее сын уже тогда, и с изумлением осознала, что да! Он родился слишком большим и через несколько дней выглядел уже так, словно ему исполнилось несколько месяцев. Вероятно, потому ребенка забрали в столь юном возрасте.

Незер неожиданно для себя расплакалась: могли бы и сказать! Сети знала все это, но предпочла появиться из ниоткуда и провести ее в покои Сета вместо того, чтобы помочь найти и вернуть сына. Незер понимала, что Менес прав, для Нармера известие о том, что он сын Сета, а не обожаемого им Гора, было бы слишком сильным ударом. Но это означало, что она никогда не сможет назвать Нармера своим сыном.

Незер даже тихонько застонала от тоски.

Бина, спавшая на соседней кровати, встрепенулась: