Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин
– Ну все, Циркач, назад тебе ходу нет, поквитаемся по полной. Да, сдавал я твоих краснопузых дружков и тебя бы сдал беса, но ты вовремя смылся. Давить вас таких надо, резать как баранов, так что молись!
Он отпрыгнул назад в глубь арки и попытался выдернуть из кармана оружие, однако курок зацепился за край кармана, и Сеня распознал, что в него хотят выстрелить из унтер-офицерского нагана. Бывалому вояке было известно это оружие. Чтобы сделать выстрел из такого револьвера, необходимо взвести курок, поэтому, когда предатель потянул «ствол» из пальто наружу, он бросился на него и перехватил руку врага. Однако Куль оказался вертким и сильным мужиком, он умудрился-таки вырвать револьвер из одежды. Грохнул выстрел. В последний миг Арсений успел отвести руку неприятеля в сторону. Пуля срикошетила об стену. В следующее мгновение, пылая праведным гневом, Сеня ударил гада ножом в грудь. Лезвие финки легко вошло меж ребер и пробило сердце негодяя. Куль замер с открытым ртом, с каким-то удивлением посмотрел на своего ненавистника и, даже не охнув, стал оседать на булыжную мостовую.
Арсений наклонился нал телом врага, выдернул финский нож, и едва успел засунуть в карман пахнувшую пороховой гарью «дударгу» Куля, как получил сокрушительный удар в ухо. Это один из прибежавших на звук выстрела блатняков нанес ему оплеуху, от которой у парня зашумело в голове и перед глазами поплыли красные круги. Однако он не потерял сознание и стал отбиваться уже от двоих корешей уркагана. Когда к ним присоединился третий, Арсений понял, что его могут попросту забить до смерти. Он рванулся вперед к выходу на улицу, но бандиты повисли на нем как собаки на медведе и продолжали наносить сокрушительные удары. У одного из нападавших был кастет, и он все норовил ударить Сеню в висок или проломить голову. Едва держась на ногах, молодой грузчик рванулся из последних сил и вдруг почувствовал, что ему помогают. Какой-то парень налетел на озверевших уголовников и, ловко нанося удары, свалил одного на землю. Арсений ударил в челюсть следующего из оставшихся противников, а другого шмякнул об брусчатку борцовским броском через бедро.
– Уходим отсюда, – крикнул парень, и они выбежали из полутемной арки.
Распахнув дверь в пивную, парень крикнул во весь голос: «На грузчиков напали! Полундра, братва!»
Из арки выскочили побитые уголовники и попытались вновь напасть на Сеню и его неизвестного помощника, но тут из дверей выбежали товарищи по артели и стали тузить урок. Следом в распахнутые двери повалил иной народ, и завязалась нешуточная драка. Некоторым ее участникам было все равно кого лупить, но портовики старались держаться вместе. Арсений видел в свалке лица знакомых ребят. Филя расшвыривал противников как поленницу дров, рядом пинался длинными ногами его друг долговязый Кила. В пивной послышался звон разбитой посуды и грохот опрокидываемых столов.
– Эх, пошла потеха! – воскликнул парень, ловко отбиваясь и нанося ответные удары нападавшим.
Арсений тоже несколько раз приложился к своим недавним обидчикам, но тут неподалеку раздались трели полицейских свистков.
– Атанда, братва, васер, полиция! – крикнул кто-то, и народ бросился врассыпную. На окровавленной брусчатке остались лежать несколько сильно побитых участников драки.
Сеня увлек своего спасителя в ту же арку и, пробежав по угрюмому колодцу двора, нырнул в расщелину между стенами примкнувших друг к другу домов. Узкий, выложенный каменными плитами проход вел в соседний двор, выходивший на другую улицу. Они бегом добрались до подъема на портовую слободку и только тут перевели дух.
– Ну, спасибо тебе за помощь, – пожимая руку незнакомцу, сказал Арсений. – Если бы эти твари свалили меня с ног, то хана, запинали бы, гады!
– Ничего, бывает и хуже, но реже, – усмехнулся неожиданный союзник.
– Тебя как звать-то? – спросил Сеня.
– Костя, – ответил новый знакомый.
– Давай-ка, Костя, присядем на лавочку, перекурим с устатку, – предложил Арсений, он с недавних пор стал порой курить хороший табак.
– Вообще-то я не курю, – отозвался паренек, – но в качестве трубки мира можно затабачить, – и он принял протянутую ему папироску.
За перекуром Арсений наконец хорошо рассмотрел своего спасителя. Это был крепкий, стройный паренек, года на четыре младше его. Шатен с глубоко посаженными карими глазами и правильными чертами лица. В глазах паренька плясали «чертики» и было видно, что, несмотря на кажущуюся серьезность, это удалой, рисковый юноша.
– А я вас знаю, – признался он. – Мы с вами работаем в соседних артелях. Я на больших грузах уже год как пашу. Недавно таскали кубинский сахар, ох и тяжелый. Про вас мне рассказывали, что, мол, убежали с Русского острова, по весеннему льду добрались до Эгершельда. По пути чуть не утонули. Это правда?
– Да, было дело, – грустно усмехнулся Сеня.
– Я сидел неподалеку от вашей компании и как услышал, что вас называют Циркачом, так сразу заинтересовался. У меня мечта с детства – поступить работать в цирк. Вот, сам готовлюсь. Поднимаю гири, сделал во дворе турник. А вы что, в самом деле циркач?
Арсений рассказал ему о своей работе в цирке униформистом и о людях, работавших с ним.
– Да, – вздохнул паренек, – а я бы ни за что не уволился. Стал бы силовым акробатом или хотя бы жонглером.
– Кто знает, – обнадежил его Сеня, – может, еще и станешь. Ты только продолжай тренироваться, и как только приедет цирк, пробуй устроиться туда на работу.
Они дошли до дома, где жил Костя.
– Ну что ж, прощай Константин, – сказал Арсений. – Может, скоро свидимся. Еще раз, большое тебе спасибо за помощь!
– Постойте, – остановил его Костя, – у меня в воскресенье день рождения, так что приглашаю в гости к двум часам. Буду рад, если придете.
– Что ж, коли приглашаешь, непременно приду, – пообещал Сеня, и они расстались.
Новые знакомые
Арсений с грустью осознавал, что Ирина, не дождавшись его, уехала в Харбин. Правда, в Хабаровске жила мать с сестрами, но он пока не торопился писать туда письма, а лишь передал весточку с надежным человеком о том, что жив, здоров. Молодой мужчина страдал от тоски и одиночества. Рядом не было прежних друзей. Он пытался найти себе занятие в свободное время, но даже любимые книги не заменяли ему общение с прекрасным полом.
В городе было несколько публичных домов и невесть сколько борделей. Возле вокзала дежурили сводни, а по людным улицам прогуливались и сидели в ресторанах «жрицы любви» разного пошиба и стоимости услуг. Однако Сеня никогда не отвечал на их призывы, хотя, в свое время, будучи беспризорником, дружил
