Роялистская заговорщица - Жюль Лермина
– У Франции немного защитников, я принимаю ваше предложение. Знаете ли вы, что здесь идет отчаянная борьба – пруссаки не берут в плен.
– Я был в Женапе.
Марсель объявила, что она не уйдет с бивуака отца, но Жан Шен был неумолим. Он требовал, чтобы она вернулась в Париж.
– Отец, вдалеке от тебя я умру от беспокойства и тоски. Умоляю тебя, позволь мне остаться с тобою! Месье Лорис, помогите мне уговорить папу.
Жан Шен призадумался. Он страдал при мысли, что молодая девушка останется без всякой опоры. Но разве он имел право уйти из борьбы? Разве он не принадлежал отчизне, этой матери всех наших матерей?
– Послушай, – сказал он Марсели, – я не могу и не хочу иметь тебя при себе. Подумай только, каждую минуту нас могут накрыть. Мне кажется, что твое присутствие отнимет у меня всякую энергию. Но для тебя, как и для себя, я желаю иметь тебя как можно ближе; для этого вот что мы сделаем: при въезде в Севр есть небольшой постоялый двор, его содержит один из наших единомышленников. Отправляйся к нему. Каждое утро, пока сообщение будет свободно, один из наших будет приходить за тобой и приводить тебя ко мне, в свидании с тобой я буду черпать мою силу и храбрость; затем ты вернешься к себе.
Зная, что ей не вымолить большего, Марсель с удовольствием приняла то, что ей предлагали.
– До свиданья, отец; до свиданья, месье Лорис, будьте вы оба живы, об этом просит вас ваша дочь, ваша сестра.
Между обоими молодыми людьми во все время долгих часов, какие им пришлось провести друг с другом в этой лихорадке, которая следует обыкновенно за сильными ощущениями, не было сказано ни одного слова, которое бы не дышало все той же простотой дружбы. Крещенье кровью превратило их в брата и сестру. Марсели казалось совершенно естественным покровительство Лориса, для него все ее доверие казалось вполне законным. Три раза, по воле судьбы, ему пришлось быть ее защитником. Это образовало между ними нерушимую связь. Они, как друзья, пожали друг другу руки.
Он рассказал ей все свое прошлое, всю свою любовь к Регине, не скрыл от нее о том, что они жених и невеста. Если он горячился при воспоминании о Флоренне, она успокаивала его, защищала ее. Разве политика – женское дело? Она могла ошибаться: неужели ее за это можно меньше любить? Он охотно соглашался и давал себе слово перевоспитать ее нравственно, как малое дитя, когда она станет его женой.
– Отчего вы не повидаете ее? – спрашивала Марсель. – Может быть, она уже вернулась в Париж.
Нет, не теперь еще. Теперь она окружена всеми этими лживыми льстецами, которые восхваляют ее, разжигают в ней те страсти, которые он теперь порицал. Разве потом. Теперь он еще не рассчитался со своими долгами.
– Ведь вы же ее все еще любите?
– Всей силой моей души.
Понятно, что Лорис взял на себя ответственность проводить Марсель до указанного отцом ее дома.
Она была принята там с распростертыми объятиями.
Хозяин этого постоялого двора был солдат Республики, с ампутированной ногой, один из уцелевших от первых стычек 1792 года. Лорен, прозванный Лорен де Вальми, в силу предстоявшего возврата к прежним титулам дворянства, занимал маленький домик на берегу Сены, близ Севрского моста.
Еще совсем бодрый, преданный Жану Шену до последней капли крови, он являлся самым верным покровителем для молодой девушки.
Прошло несколько дней без всяких новых усложнений. Неприятель быстро подвигался, но встреча состоялась только в конце июня.
1 июля Марсель напрасно прождала человека, который обыкновенно провожал ее. По временам бывали стычки, вдалеке раздавались выстрелы, которые отдавались болью в ее сердце. Наконец вечером ей удалось повидать отца на несколько минут. Это было как раз в то время, когда почтовая карета маркизы остановилась у аванпостов.
В этот вечер Жан Шен прощался с ней дольше обыкновенного. Лориса там не было: он находился со своими людьми неподалеку, в засаде; он надел опять свои погоны поручика.
– Говорят о перемирии, о капитуляции, – заметила Марсель.
Рука Жана Шена сжалась на рукоятке шпаги; он замолк.
Прошло еще два дня без особых событий. Неприятельский круг все суживался, и Жан Шен со своей ротой стоял теперь бивуаком на берегу самой Сены, в лесах Сен-Клу.
Слухи о капитуляции усиливались; все старые защитники страны ужасались при мысли, что близок час, когда их оружие должно сломаться в их руках, и они поглядывали друг на друга, бросая мрачные и злобные взгляды.
В эту ночь Марсель не ложилась. Какое-то мучительное предчувствие щемило ей сердце.
Она открыла окно и, облокотясь, прислушивалась. Луна поздно взошла и освещала своим стальным светом ленту-Сену, за которой Марсель следила взором до глубины мрака лесов.
Вдруг – это было около одиннадцати с половиной часов – Марсель услыхала конский топот по дороге из Парижа: кто-то несся во весь опор, вероятно, эстафета. Не в первый раз приходилось ей это видеть, но отчего в этот раз так тревожно забилось ее сердце?
Она высунулась в окно, чтобы следить за всадником, думая, что непременно догадается, в чем дело.
Это был французский офицер, при белом ярком свете луны можно было разглядеть его форму; если бы он не нагибался вперед, пришпоривая лошадь, она могла бы разглядеть даже его черты.
Он подъезжал в мосту. Еще несколько минут, и он въехал бы на него. Вез ли он приказание выступать или, напротив, весть об окончании борьбы?
В эту минуту внезапно налетел на офицера другой всадник с быстротой, возможной разве в кошмаре. Марсель видела только, что этот другой всадник нагнал офицера и слился с ним в одну общую тень.
Затем раздался глухой выстрел; офицер пошатнулся и упал.
Тот другой выстрелил еще вторично в него; тело заколыхалось, предсмертные судороги – и затем стало неподвижно.
Тогда тот другой быстро повернул повод, и в эту минуту Марсель при ярком свете луны увидала его лицо, которое она узнала.
Тогда, высунувшись в окно, с опасностью вывалиться, она стала кричать:
– Убийца! Убийца!
Но негодяй уже исчез.
Марсель, обезумев, бросилась в дом, взывая о помощи.
Лорен уже был около нее с ружьем в руке, поддерживая ее, так как она едва стояла на ногах.
В чем дело? Не было ли то нападение неприятеля на Севрский мост? Марсель, вся запыхавшись, была не в силах связать двух слов, она тащила его на улицу, говоря отрывочные бессвязные слова.
Они
