Эли Берте - Птица пустыни
Мартиньи задумался.
– Мадемуазель Клара, – произнес он наконец, – не можете ли вы мне сказать, какое сегодня число? Я уже потерял счет времени.
Клара приподняла голову и, покраснев, пристально посмотрела на бывшего приказчика своего отца.
– Сегодня ровно три месяца, виконт, как мы видели вас здесь в последний раз, – ответила она. – Не это ли вы желали знать?
Мартиньи удивленно приподнял брови.
– Да, – кивнула мадам Бриссо, – три месяца, а сколько происшествий нам пришлось пережить за это время! Мы были тогда богаты и счастливы или, по крайней мере, имели надежду скоро разбогатеть, а теперь... Но, – прибавила она, – зачем жаловаться? Наши несчастья могли быть еще больше, и когда я подумаю, что не будь вас, мой храбрый соотечественник, я лишилась бы мужа и дочери, осталась бы одна на всем свете, в бедности и без опоры...
– Не преувеличивайте моих услуг, мадам Бриссо, – возразил виконт, – может быть, оказывая эти услуги, я имел тайные причины, которые очень уменьшили бы вашу признательность, если бы вы о них знали!
– Я все знаю, виконт, но боюсь волновать вас, говоря о некоторых предметах, которые, как я угадываю, занимают ваши мысли.
– Говорите, говорите! – попросил Мартиньи. – Я почти здоров, к тому же объяснение между нами необходимо. Я не понимаю, – прибавил он, глядя на Клару, – откуда вы знаете...
– Я во всем призналась маме, – перебила его Клара, бросившись на шею матери и заливаясь слезами. – Как я могла бы заслужить ее прощение, если бы не призналась ей в своей неосторожности и в своих проступках? Ах, мама, моя милая мама, сможешь ли ты забыть когда-нибудь, как я была несправедлива к тебе?
– Не будем говорить больше об этом, дитя мое, – сказала мадам Бриссо растроганно. – Если ты была виновата, то была и наказана и не будем больше говорить об этом. Сядь, Клара, прошу тебя. Если виконт может выслушать меня спокойно...
– Повторяю вам, я почти здоров и чувствую себя прекрасно, – заверил ее Мартиньи. – Умоляю вас, не заставляйте меня томиться и поскорее скажите то, что вы хотите мне сказать.
Мадам Бриссо пересела к дивану.
– Виконт, вам должно быть известно, что в торговле обыкновенно ставят себе за правило выполнять данное обязательство. Почему же, имея в руках вексель, которому настал сегодня срок, вы не думаете предъявлять его?
– Объяснитесь, – произнес Мартиньи в замешательстве.
– Я же вам сказала, что мама знает все, – прошептала Клара, закрыв лицо руками.
– Да, – продолжала мадам Бриссо, – вы, виконт, как безжалостный кредитор, потребовали от этой неосторожной девушки обязательство, важность которого, она, может быть, недостаточно оценила. Поэтому я думала, что вы поторопитесь потребовать уплаты.
Мартиньи выглядел очень смущенным.
– Извините меня, – тихо сказал он. – В тот день, о котором вы говорите, я поступил недостойно. Но Клара очаровала меня, и я был способен...
– Вы были способны возбудить гнусные подозрения в сердце моей дочери против меня, – закончила мадам Бриссо.
Виконт потупился, между тем как Клара, снова бросившись на шею матери, осыпала ее поцелуями.
– Повторяю еще раз: все это должно быть забыто, – продолжала мадам Бриссо, освобождаясь из объятий Клары. – Поступки виконта де Мартиньи я извиняю от всего сердца, когда вспомню, как он их загладил. Но как бы то ни было, виконт, где же обязательство моей дочери?
Мартиньи пристально посмотрел на нее.
– А если я его потерял или у меня его украли? – спросил он странным тоном.
– Дочь моя и я, несмотря ни на что, будем считать себя обязанными добросовестно исполнить все условия.
Мартиньи пошарил в своей одежде, висевшей на стуле, и достал из потайного кармана бумажку, всю измятую и покрытую бурыми пятнами.
– Вот расписка, – сказал он. – Не бойтесь дотронуться до нее, несмотря на кровь, которой она покрыта; эта кровь была пролита, когда я защищал вашего мужа, мадам Бриссо, и вашего отца, мадемуазель Клара.
– Обещание, которое заключается в ней, тем не менее священно в моих глазах, – робко произнесла Клара, пока мадам Бриссо читала бумагу, которую виконт ей подал.
После минутного молчания мадам Бриссо сказала с улыбкой, несколько принужденной:
– Эта расписка составлена по всей форме, и та, которая подписала ее, должна исполнить все условия... Виконт, – продолжала она, – Клара обязалась возвратить вам сегодня ваш алмаз или его стоимость, то есть около шестидесяти тысяч франков, не правда ли?
– Да, но насколько я понял, этот алмаз потерялся или украден, словом, не был найден, и я благодарю за это небо. Итак, я имею право требовать... надеяться...
– Вы ошибаетесь, виконт, – перебила его мадам Бриссо. – Этот алмаз действительно был потерян вследствие необыкновенных обстоятельств, почти невероятных, но он теперь найден... Вот он!
Она положила небольшую вещицу, завернутую в бумагу, на стол перед Мартиньи. Тот, развернув ее, узнал драгоценный камень, отданный Кларе три месяца назад. Однако виконт, по-видимому, нисколько не обрадовался. Напротив, он швырнул алмаз на стол и сказал с печалью в голосе:
– Как это случилось? А я понял... я был уверен...
– Это странная история, – снова улыбнулась мадам Бриссо, – и если бы мне рассказали ее во Франции, я бы не поверила. Но мы живем в такой удивительной стране! Выслушайте меня...
Она рассказала ему, при каких обстоятельствах алмаз пропал три месяца назад, как Клара начала подозревать в этой краже хламид, прилетавших в сад, как, наконец, эти подозрения подтвердились, и Клара решилась отправиться в пустыню вместе с Рэчел Оинз, и как эта поездка чуть было не закончилась плачевно.
– Но их поиски не имели никакого успеха, – с нетерпением перебил Мартиньи, – Я знаю, что они не нашли алмаза в гнездах этих птиц.
– Только несколько часов назад алмаз возвращен мне, – ответила Клара. – Действительно, мы с Рэчел понапрасну подвергались опасностям. Но случилось так, что во время этого страшного пожара в лесу австралиец с сыном нашли новую беседку, откуда забрали несколько блестящих камешков, с намерением предложить их Рэчел и мне, думая, что мы питаем страсть к подобный редкостям. Они не успели отдать их нам, когда мы уезжали с фермы Уокера, и только сегодня утром эти добрые люди принесли к нам эти вещи. Судите о моем удивлении, о моей радости, когда я нашла среди безделушек эту драгоценную вещь, потеря которой заставила меня совершить столько ошибок и пролить столько слез!
– Он мог бы оставаться там, где был, – возразил Мартиньи шутливо. – За каким чертом вмешались эти австралийцы? Самая драгоценная моя надежда исчезла!
И он с унылым видом опустился на подушки.
