Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
30 августа был, наконец, тот день, в которой надлежало нам собираться всем на межу. Некоторые не хотели было ехать в такую даль и на чужую землю; но я убедил всех представлениями, что как они межеваня никогда еще не видывали, то хотя начнут и не у нас межевать, но не худо им посмотреть и познакомиться предварительно с обрядами межеванья.
Итак, определили мы всем ехать и назначили для генерального рандеву, или сборным местом один, находящийся посреди степи, превеликой курган, называемый Красным, куда после полудня все и со всех сторон и собрались. Г. Сабуров заехал ко мне и мы поехали вместе.
Приехавши к кургану, нашли мы тут уже великое множество народа. Большая часть дворян и поверенные все находились уже тут. Кибиток и повозок было превеликое множество. Один из офицеров отправлен был еще до нас для проведывания о межевщике в пашковской хутор; итак, стали мы его возвращения дожидаться.
Как между тем прошло часа два времени, то провели мы их в разных разговорах, взошли на курган, подчивали друг друга водкою и ели арбузы, чрез самое сие исделали мы сей курган на век достопамятным, назвав его «арбузным».
Как все сие происходило, то повстречалось со мною тут одно досадное обстоятельство. Все бывшие тут в собрании многие дворяне, а того множайшие поверенные других отсутственных господ были с мнениями и намерениями моими согласны, а колобродил только один, а именно умной человек, или паче бессмысленный глупец, прикащик господина Рахманова, которого самого по особливому для нас счастью в то время в сих деревнях не случилось. Этот глупец, наливши себе лоб, только и твердил, что он не пустит межевщика иттить по земле государя его боярина и не отступится от ней.
Сколько ни старался я приводить его в рассудок лучший, но все не успевало. К вящему несчастию определен был на подмогу к нему человек господина Сатина, бывавший при межеванье. Сей вздумал также предо мною умничать и доводить до того, чтоб все ему в глаза смотрели. Оба сии господа смущали неведомо как народ и развращали мысли, а особливо у незнающих и не имеющих здравого рассудка людей. Отчего к превеликой досаде моей и начинались раздоры и разные мнения и толки.
Я видел необходимость, что мне надобно было их усмирить и опять успокоить; но мне стоило сие толь многих трудов, что я от крика даже осип и нажил себе кашель. Но доволен по крайней мере был тем, что несколько опять их разными представлениями и уговариваниями поуспокоил.
Между тем возвратился посыланной на хутор и привез известие, что межевщик совсем готов и едет на межу; чего ради послали мы еще подзорщиков смотреть, как выедет и куда поедет. Между тем балагуря между собою, выбрали мы еще несколько начальников: иного пожаловали в майоры, иного в адютанты, иного в обозные, иного в квартермистры, иного в сержанты и поручили каждому свойственные должности. Обозной должен был иметь начальство над обозом и становить его на станциях вагенбургом. Квартермистр должен был ассигновать и отводить под стан место и стараться о снабжении всего нашего войска провизиею и фуражом и всеми нужными потребностями, и так далее.
Не успели мы окончить сего распоряжения, как прискакал к нам посыланной с известием, что межевщик уже выехал. Тут тотчас закричали мы: лошадей! и началась великая суета. Одни ловили лошадей, другие их седлали, третьи запрятали повозки и так далее. Приятно было смотреть на сей беспорядок! все происходило так, как бы при получении известия о приближении неприятеля. Всяк суетился, бегал без души и спешил скорее исправиться.
Наконец, тронулись и поехали мы с места. Человек тридцать поверенных, верхами, по четыре человека в ряд, ехали перед нами впереди. За ними мы с господином Сабуровым, как главные начальники, за нами прочие дворяне, а за ними слуги. И какой это был длинной ряд колясок, кибиток и телег! Мы уже с версту отехали, а последний конец еще подле кургана находился, и казалось, что едет народа несколько сот человек.
Приехав к так называемым Ближним озеркам, куда, как сказали нам, поехал межевщик, не нашли мы оного в сем месте и услышали, что он проехал далее и будет дело свое начинать в другом месте. Тогда поскакали и мы вслед за оным и спешили тем паче, что наступал уже вечер, а ехать надобно было верст с пятнадцать. Но как мы ни спешили, однако обмеркли на дороге и принуждены были ехать в темноте.
Подъезжая к тому месту, где расположился межевщик ночевать, увидели мы повсюду горящие огни и шум от ночующего разного народа; межевать хотели начинать с реки Лесного–Тамбова и внутри самых дач и владений села Рассказова, дворцового и села Спаского, монастырского или экономического ведомства крестьян. Сии, услышавши о приезде сих незваных гостей в средину владения своего, собрались великими ватагами и готовились поднимать гвалт и бить, как скоро межевать станут, и для того ночевали в близости с дубьем и дреколием и дожидались только дня.
Услышавши сие, многие из наших начинали тревожиться и опасаться, чтобы при таком случае и нам со стороны не досталось. Но как мы были люди посторонние, а притом и самих нас была изрядная кучка и человек около двухсот, то скоро я всех успокоил и уговорил, представляя, что хотя б и драка сделалась, так нам следовало бы не допускать до того.
Совсем тем остановились мы немного одаль и от межевщика, и от волостных мужиков, и сделав порядочной вагенбург, разбили посреди оного палатку, привезенную с собой, и множество расклали огней, чем всему нашему табору придали такой величественной вид, что все приезжавшие после стан наш почитали межевщиковым.
Расположившись сим образом, согласились мы иттить к межевщику. Мы застали его уже раздевавшегося и хотевшегося ложиться спать. Итак, поговорив немного, раскланялись мы с ним и оставили его с покоем.
Межевщик показался мне изрядным и таким старичком, каким мне его описывали уже прежде. Чин имел он капитанский и звали его Иваном Петровичем Петровым. Экипаж его был очень незнатен и состоял в простенькой кибитчонке, да и весь обоз его был слишком не велик и состоял только в нескольких телегах с межевыми столбами.
Возвратившись, нашли мы уже палатку разбитою и стол на земле, покрытой и установленной множеством кушаньев. Всякой тащил, что с собою привез и становил на стол или паче на распростертую по земле скатерть. Итак, хотя была тогда пятница, и день постный, но наставили рыбы и всего прочего такое множество, что и есть было некому, хотя нас была и изрядная компания.
После ужина напомнили мы свою военную службу и, приравнивая ее к тогдашним обстоятельствам, сделали кругом огонька кружок, как прежде сего на войнах бывало и делывали, и начали разговаривать и разоврались так хорошо, что истинно часа два проговорили и прохохотали и никому сон и на ум не шел. Наконед разошлись мы по своим экипажам, а иные в палатку, спать. И сия была первая ночь, которую проводили мы в поле.
