Месть Орла (ЛП) - Ричес Энтони
Чувствуя, как остатки самообладания ускользают от него, а боль в груди переросла из тупой до колющего удара раскаленного кинжала, и пульс загрохотал в ушах, Марк почувствовал, как задвигалась рукоять меча. В мягкой хватке, как будто она обрела собственную жизнь, навершие выскользнуло из его рук и сменилось ощущением, будто его рука держится другой, пальцы которой были такими длинными и сильными, какими он всегда их себе представлял. Блаженно улыбнувшись очевидному посланию своего бога, он поддался желанию сделать свой последний предсмертный вздох, его веки внезапно распахнулись, когда, наполняя легкие вонючей водой, он почувствовал резкое ощущение подъема вверх через болотную грязь. Ощутив под собой твердую землю, из его рта вырвался сгусток грязной болотной воды, он открыл глаза и увидел нависшую над ним массивную фигуру. Выплюнув еще один глоток воды, он беспомощно уставился на своего спасителя, втягивая воздух в легкие, а затем, яростно закашлял в ладони рук, пытаясь заглушить непреодолимую потребность избавить их от остатков зловонной болотной жидкости. Когда ему удалось заговорить, его голос стал похож на карканье вороны.
- На мгновение мне показалось, что я умер, и что ты - сам Митра.
Ответ прозвучал резким шепотом, мужчина склонился над ним, опустив голову, чтобы посмотреть Марку в глаза.
- Нет, центурион. Митре придется подождать еще денек. А теперь потише кашляйте, если не хотите натравить на нас этих гарпий!
Римлянин на мгновение озадаченно посмотрел вверх, затем закрыл глаза и покачал головой, тихо посмеиваясь.
- Спасибо, Арминий, хотя на мгновение я даже разочаровался, что не остался в подземном мире.
Германец поднял бровь.
- Это еще можно устроить, если очень захотеть. Но я сомневаюсь, что наш Бог так же благосклонно отнесется к человеку, убитому разгневанным германцем, как и к человеку, который решил, молча утонуть, чтобы спасти своих товарищей от обнаружения.
Марк с трудом принял сидячее положение, оглядываясь на людей, собравшихся вокруг него на болоте, и слабо улыбаясь.
- Тогда мне это казалось, что я правильно поступаю...
Арминий поднял его на ноги, затем наклонился, чтобы подобрать меч римлянина, и окунул его в поток воды в намокшие кожаные ножны.
- И самое лучшее, что нам нужно сейчас сделать, это уйти отсюда поскорее, до того, как рассеется туман. Уже, кажется, немного посветлело, хотя, возможно, это просто солнце поднялось выше. Со стороны болота на севере раздался пронзительный крик, на который мгновение спустя ответили еще дюжина голосов. - Видишь, они все еще охотятся за нами.
Римлянин кивнул Арабусу.
- Веди нас к реке.
Разведчик повернулся и снова направился на юг, осторожно выбирая шаги, а Арминий потащил Марка за тунгром, положив руку ему на плечо.
- И на этот раз, центурион, смотри, куда ставишь ноги. Я уже выплатил тебе долг за свою жизнь, так что, если мне придется вытаскивать тебя очередной раз из вонючего болота, то тогда уже ты будешь скапливать свой долг передо мной.
7
Чем глубже конный отряд проникал в сердце Сковороды, тем меньше Силу удавалось стряхнуть с себя чувство беспокойства, охватившее его с того момента, как они отъехали от когорты. В лесу было тихо, даже пение птиц умолкло, как будто в ответ на присутствие злоумышленников, а отсутствие какого-либо естественного шума, кроме шума ветра в деревьях, пугало сильнее, чем марширующая когорта солдат, заполнявшая тишину. Всадник легко проскакал к ним по тропинке, сдерживая лошадь за поводья и отдав честь декуриону.
- Нечего сообщать, господин! В лесу тихо, и мы не видели ничего, что могло бы заставить нас подумать, что здесь еще кто-то есть.
Сил кивнул, указывая обратно на тропу.
- Тогда скачи обратно, а когда доберешься до своих товарищей, отправь сюда еще одного человека.
Всадник снова отдал честь и, развернув лошадь, галопом поскакал обратно по тропе на восток. Сил пробормотал сам себе, с суровым лицом глядя на заросли деревьев, пока группа продолжала вести лошадей по узкой тропе.
- Возможно, это место действительно пустынно. В конце концов, никто бы никогда не назвал этих разрисованных обезьян чересчур умными, а? Вероятно, они просто спешат к тому месту, где мы разбили лагерь прошлой ночью.
Декурион пожал плечами.
- Одним из преимуществ такого господина, как наш трибун, является то, что он рассказывает интересные и познавательные истории с чашкой вина в руке. Мне посчастливилось услышать, как он однажды вечером рассказывал примипилу о германце по имени Арминий, не о том здоровенном придурке, который чистит его ботинки, а о вожде племени, который двести лет назад возглавил восстание против Империи в Германии. Кажется, тот человек был племенным принцем, и всего лишь мальчишкой, заметьте, и наши солдаты забрали его у семьи в рамках мирного соглашения с его племенем, когда его покорили. Он воспитывался в Риме, видите ли, как представитель знати, и его учили разным цивилизованным штучкам. Они превратили его в римского вельможу, во всяком случае, в такого, какого из него могли сделать там, откуда он родом, а затем отправили его в армию, разумеется, в качестве офицера. По мнению трибуна, он был неглупым человеком, и когда нужно атаковал варваров и рубил их в первых рядах, а не позировал на своей лошади, пытаясь выглядеть благородно и властно, как делают большинство из них.
Люди вокруг него одобрительно шептались, и многие из них похлопывали при этом по рукояти своих мечей или протягивали руки, чтобы потереться о железный наконечник своих копий с молчаливой молитвой.
- Во всяком случае, похоже, что этого Арминия в конце концов убедили предать Рим его старые соплеменники, в результате чего он заманил три римских легиона вглубь страны, просто так, не оставляя им места для маневра, а затем показал свою сущность. Соплеменники подождали, пока легионы не оказались в ловушке, выстроившись вдоль узкой лесной тропы, такой же, как эта, — он оглянулся на своих людей, указывая на лес вокруг них - а затем набросились с обеих сторон и покрошили бедных ублюдков, не дав им ни времени, ни места встать в боевой порядок. Они выпотрошили целых три легиона, а остальных взяли в рабство, захватили их Орлов, а затем принесли в жертву старших офицеров и центурионов на алтарях своим богам, в то время как те, кто еще был жив, слушали их крики и ждали своей очереди, чтобы их убили… Как рассказывал трибун, император от ярости бился головой о стену, когда ему сообщили эту новость, он кричал и вопил и проклинал глупого аристократического ублюдка, который завел его армию в столь очевидную засаду, хотя я думаю, что все это можно было предотвратить и раньше, и почему этого не сделали мне до сих пор не ясно. После этого события все сразу поумнели, не так ли? - Он сделал паузу, вопросительно оглядывая своих людей. - Итак, какой вывод можно сделать из рассказа трибуна?
