Двойник - Евгений Васильевич Шалашов
— Так уж как дикари, — усмехнулся император.
— Но это по словам Горностаева, — развел руками генерал.
— Да уж, этот Горонастаев уже седьмой год ваши пороги обивает. И ничего его не пугает, как одержимый с этим своим ранним образованием. — император задумался гна миг. — Нормальное у нас образование. Развивается своим ходом. Как можем так ускоряем. Вливать в это направление еще большие бюджеты, смысла не вижу. У нас есть более важные направления…
— Зря образованием пренебрегаете, — решил вдруг вклиниться я. Видимо учительское прошлое во мне взыграло. — Чем сильнее наши дети, тем сильнее будущая, Россия.
— Дети пока вырастут не скоро, а у нас проблем сейчас хватает.
— А своих детей вы тоже лет через двадцать воспитывать начнёте? — парировал я.
— Вот ты, Саша, этим делом и займёшься, — хлопнул по подлокотнику Император. — Привыкай. Уверен, вы с Горностаевым найдёте общий язык.
Не о чтобы я против, всё равно, рано или поздно придётся в это погружаться. В моём случае очевидно, что рано. К тому же тема образования для меня близка. Вот только слишком уж хитро улыбается Кутепов. Что же там за Горностаев такой?
Глава 22
Намерения
После того как Кутепов покинул помещение, в покои императора, чеканя шаг, вошёл следующий гость.
— Ваше высочество, срочные новости! — поклонившись, заявил он.
— Докладывайте, Аристарх Валериевич, — кивнул ему Николай Александрович.
В лицо я мужчину не знал, но был в курсе, что так звали министра иностранных дел Пылаева.
— Французы объявили войну Германии, — доложил Пылаев.
— Как так? У них ведь мирный договор до сорок пятого, — нахмурился император.
— Так и есть, но французские войска рано утром вторглись на территорию Германии.
— Требования заявляли?
— Всё как обычно: Лотарингия, Эльзас, Марокко и ту часть Алжира, что Германия отняла. Хотят вернуть своё.
— От немцев были заявления?
— Из непроверенного источника поступила информация, что немцы через неделю планировали напасть на Францию. То есть, Германия тоже готовилась к нападению.
Император сухо закашлялся. Я не сразу понял, что он смеется.
— А немцам то что понадобилось? — отдышавшись спросил император.
— Оставшуюся часть Алжира хотят забрать себе.
— Да уж, даже жаль, что скоро богу душу отдам. С радостью бы понаблюдал за их сварой.
— Мы вмешиваться будем? — спросил Пылаев.
— Будем, но сначала пусть друг другу кровь попьют сначала. Я за обе стороны переживаю как за родные, но с маленькими армиями они мне нравятся больше чем с большими. Понял Саша? — он взглянул на меня. — Следите за потерями, Вмешиваться, только в качестве миротворцев. Европейцы никогда нас за своих не примут, и сильная Россия для них как осиное гнездо в спальне. Только сунемся, они сразу против нас объединятся.
— Что вы такое говорите, Ваше императорское величество, у нас хорошие отношения…
— Я преемника наставляю, а вы бы лучше слушали, — бросил император резкий взгляд на Пылаева. Министр иностранных дел осёкся, а император тут же продолжил: — Вот когда у них начнётся отчаяние, тогда и вступайте. А пока, вон, только дипломатов с призывами о примирении да словами утешения. Грязная у них война. Ради власти да влияния. А впрочем, у них только такие поводы и остаются. Дай им волю, так они и на наши земли придут.
Пылаев явно хотел возразить. Он покраснел лицом, будто оправдывая фамилию.
А вот я с императором был согласен. Я то знаю какая судьба была бы у России, если бы Николай Александрович дал слабину.
— Российская империя, сорок лет войн не видела, а всё потому что растём быстрее, чем любой из потенциальных противников. Радуйтесь, что они не додумались объединиться.
Министр лишь покачал головой. Император этого не заметил, а я увидел. Видимо Пылаев не разделяет взглядов монарха.
— Продолжайте доклад, Аристарх Валерьевич, — кивнул наконец министру император.
— На границе с османской империей неспокойно, агенты докладывают, что они опять чрезмерно усиливают посты. Также замечены передвижения войск, но какая у них цель не ясно. Будто их Султан играет в солдатики.
— Ждут когда на тот свет отправлюсь, — снова повернулся ко мне Николай Александрович, — всё надеются, что слабину дадим. Только покажешь уязвимость, сразу вцепятся, чтобы растерзать. — он снова повернулся к министру. — Пару гарнизонов им отправим под границу для острастки. Пусть только попробуют сунуться.
Хм, а получается в этой реальности Османская империя не распалась. Выходит логично, в моём времени они поддержали немцев, а когда те проиграли войну, османцы попросту развалились. Здесь же Германия победила, а значит и Османская империя не получила сокрушительный удар. Но получается, это лишь потому что не вмешалась Россия.
— Новые обороты набирает гражданская война в Китае. Агентура докладывает, что Япония к границе с Китаем собирает войска.
— Всё им неймётся, хотят земли себе отнять, — закашлялся император.
— А на наш Сахалин и Дальний Восток японцы не смотрят? — решив вмешаться в доклад спросил я.
— Смотрят, что же им не смотреть-то, — усмехнулся Пылаев. — Но даже думать боятся о войне с нами.
Доклад продолжался своим чередом, а меня не отпускала ситуация с Францией и Германией. Слишком уж интересно получается. Такие дела и всё вокруг Российской империи.
— Может, стоит разместить войска в Польше и Финляндии, на всякий случай, — спросил я, поглядев на Пылаева в упор. Я ничего против него не имел, но слишком уж он европейцев защищает.
Пылаев уставился на меня как на чумного.
— Вы хотите войну спровоцировать? Немцы решат, что мы опять хотим поддержать французов. — тут же заявил министр иностранных дел. — А если Австрия взбрыкнёт…
Пылаев осекся, а я не сразу понял в чём дело.
Слуги заволновались, а Николай Александрович уронил голову на грудь.
Я бросился было к нему, но натолкнулся но натолкнулся на твёрдый взгляд императора.
Он сильно потемнело лицом, а в глазах полопались сосуды.
— Военного министра ко мне! Живо! — прохрипел он.
— Врача! — завопил один из слуг!
Врач появился так быстро, будто все это время прятался за креслом императора. Он пощупал пульс больного и заглянул тому в глаза.
— Приёмы ваши, ещё бы бал закатили, — проворчал он, а затем объявил уже громче: — Господа! Прошу всех покинуть помещение, его императорскому величеству нужен покой.
Пылаев взволнованно глядел то на меня, то на врача, то на хрипящего императора. Я же стоял и совершенно не знал, что делать. И помочь ничем не мог, и от тревоги не получалось избавиться. Предчувствия были очень нехорошие.
Я сам не успел заметить, как меня очень тактично, но настойчиво убедили выйти за пределы покоев императора.
