Роберт Линдон - Соколиная охота
— Сиз, — промычал Вэланд и с трудом поднялся на колени.
Она лежала лицом вниз в нескольких шагах от него, а Геро, сидя на ней верхом, надавливал ей на ребра. Вэланд ошалело огляделся. Он дополз до планширя и попытался подняться на ноги.
— Пригнись! — крикнул ему Радульф. — Мы у них под прицелом.
— Где пес?
— Мы не смогли его вытащить.
Пес барахтался за кормой, отставая от корабля. Еще чуть-чуть — и его уже не спасти. Вэланд застонал, перебирая руками и подтягивая себя вперед. Он свесился через борт, но понял, что если нырнет, то окажется слишком далеко от пса. Радульф потащил его назад.
— Это бесполезно, придется его бросить.
Вэланд отпихнул его.
— Где веревка? Дай мне веревку.
— Ты, сумасшедший ублюдок! — прикрикнул на него Радульф.
Он пригвоздил его обеими руками к палубе и обратился к Валлону:
— Капитан, помоги, он опять собирается прыгнуть за борт.
Валлон выругался и, пригнувшись, побежал к ним.
— Мало мы рисковали из-за тебя? Я не стану подвергать людей опасности ради пса. — С лицом, искаженным гневом, он ткнул в сторону берега: — Посмотри туда.
Вэланд различил ряд солдат, опустившихся на колено вдоль воды и стреляющих по ним из арбалетов.
— Пусти, — прохрипел он, — я не брошу пса.
Радульф стиснул его крепче, затем неожиданно отпустил и хлопнул ладонью по палубе.
— Черт!
Он глянул на Валлона.
— Я пойду. Держи меня крепче, я плаваю еще хуже, чем Вэланд.
Он свесился с кормы и прыгнул. Когда германец вынырнул, его лицо было перекошено так, словно его насадили на кол. Он поплыл, колотя воду, как раненая жаба. Вэланд позвал пса, умоляя его плыть к нему. Радульф подплыл к животному и сумел продеть веревку ему под ошейник. Валлон и Вэланд подтащили их к кораблю и подняли Радульфа на борт. Только втроем они смогли втянуть на палубу пса. Задыхаясь, пес взбрыкивал и падал, снова вставал, широко расставив лапы и низко опустив голову, как умирающий теленок, а затем его начало рвать морской водой. Потом он отряхнулся и, шатаясь, подошел к Вэланду, немощно его лизнул и повалился. Вэланд схватил Радульфа за руку.
— Я никогда этого не забуду.
— Я тоже! — ответил германец, задыхаясь.
Сокольник подполз к Сиз. Геро и Ричард укрыли девушку одеялами и растирали ее руки и ноги.
— Она умерла?
Геро метнул на него возмущенный взгляд.
— Нет, с ней все будет в порядке, если мы ее согреем.
Ричард приоткрыл лицо несчастной. Оно было в пятнах и бледное, как воск. От этого зрелища разом ожили все его давние страхи. Он принялся ее трясти.
— Сиз, не умирай!
Веки девушки дрогнули, губы шевельнулись.
— Сейчас принесу спальный мешок, — сказал Геро.
Вэланд прижался к ней своим холодным телом, сотрясаемым дрожью. Рядом с ними повалился пес. Сокольник заметил арбалетные стрелы, которыми был утыкан корабль, и только сейчас ощутил его движение и легкое покачивание на волнах. В его голове раздавался голос, который все никак не умолкал. То был знакомый голос, в интонациях которого звучали не то проклятия, не то ругань.
Сокольник поднял голову. На корабле все замерли в неподвижности, вокруг стояла зловещая тишина, не считая голоса, звучащего в его голове. Валлон, находившийся на корме, всматривался в море. Геро скрючился, словно брошенная марионетка. У Ричарда на лице застыло потрясенное выражение. Радульф встретился с Вэландом взглядом и выразительно сплюнул.
Вэланд нащупал планширь и со второй попытки сумел подняться. Нормандцы, словно призраки, двигались на исчезающем во мгле берегу. Вэланд засунул в ухо палец и потряс головой. Голос, никак не желавший оставить его в покое, принадлежал Дрого:
— Вы все отправитесь в ад. Вашего командира зовут не Валлон. Его имя — Ги де Крийон. Он убил свою жену и племянника герцога Аквитании. Вы слышите меня? Вы все отправитесь в ад!
НА СЕВЕР
XV
«Буревестник», который несло отливом, двигался в туманной пелене. Кто-то пронзительно кричал. Это был Снорри. Он бесновался у лаза в трюм, топая ногами и потрясая кулаками.
— Боже мой, — проворчал Валлон, направляясь к нему.
Его шатало из стороны в сторону, как будто при качке.
— Что, черт возьми, с тобой происходит?
— Девка, капитан. Ее нужно ссадить на берег.
— Уймись. Мы высадим ее при первой же возможности.
— Нет, нет, она принесет нам погибель! Нам не выбраться отсюда, пока она на борту.
Валлон заглянул в трюм. Девушка сидела, закутанная в спальный мешок. С одной стороны от нее пристроился Вэланд, с другой лежал пес. Только отчаянный смельчак решился бы сейчас отнять ее у них.
— Чего же ты ждешь от меня? Я должен вышвырнуть ее за борт?
Снорри схватил Валлона за рукав.
— Пусть отправляется назад на моей лодке.
— Отослать ее к нормандцам? Ты с ума сошел?
— Капитан, я клянусь, мы обречены, если не избавимся от нее.
— Мы обречены, если судно не ляжет на курс, — сказал Валлон и добавил, смягчая тон: — Ты — штурман, мы полагаемся на тебя. — Затем он сжал плечо Снорри и понизил голос: — Будь спокоен, я решу вопрос с девчонкой.
Снорри взглянул на него со слабой надеждой.
— Вы обещаете? Она хитрая девка.
— Вэланд, на палубу! — крикнул Валлон, заглянув в трюм.
Сокольник вылез и пошел мимо него. Валлон его остановил.
— Все остальные, сюда. Будем поднимать парус.
Радульф посмотрел на него апатично.
— Ветра нет.
— Это я и сам знаю, болван. Мы должны быть готовы, когда он появится.
Радульф поднялся на ноги. Геро и Ричард с трудом последовали его примеру.
— Вам кажется, что сил уже не осталось, — обратился к ним Валлон, — но я вас уверяю, вы забудете про усталость, если поймете: бездействуя, мы попадем в руки к нормандцам.
Он отошел назад.
— Штурман, приступим к установке мачты.
Снорри надменно хохотнул.
— Слишком мало рук.
— Да, а сколько надо?
— Шесть человек — чтобы поднять, четверо — чтобы удерживать ровно, и еще двое — чтобы направить на место. Никогда не видел, чтобы справились меньше восьми, и то, если в гавани и с помощниками на берегу.
Валлон оглядел мачту — это был ствол сосны сорока футов в длину и толщиной с туловище человека у основания. Понадобилась дюжина мужчин, чтобы втащить ее на борт и опустить нижним концом в трюм. А сейчас им предстояло поставить ее, имея в распоряжении вдвое меньше людей, включая однорукого и двоих, столь же хилых, как послушники после недельного поста.
