Юрий Волошин - Пираты Марокко
– Но риск остается огромным, Пьер! А мне так охота побыстрее очутиться в Провансе. Там так хорошо! Просто голова кругом идет при воспоминаниях. Верно я говорю, Пьер?
– Да уж куда вернее. Тут ты абсолютно прав, Арман. Я бы туда полетел, будь у меня крылья, немедленно, невзирая ни на что.
– В таком случае, Пьер, нам предоставляется шанс. Он ничтожен, я это прекрасно понимаю, но он существует. И почему бы нам его не использовать?
– Как хорошо ты говоришь, Арман! Однако до утра времени еще много. Подумаем, а пока отдохнем, у меня голова кругом пошла от всего этого.
Утром Пьер с сожалением вынужден был признать, что ничего путного он придумать так и не сумел.
– Значит, соглашаемся, да? Я так тебя понял, Пьер?
– Так, Арман. Соглашаемся, так как ты, я думаю, давно уже согласен в душе, верно?
– Черт его знает, Пьер. Заманчиво, но…
– Ладно. «Но» пусть останется с нами, а ты давай сюда еврея и будем оговаривать условия соглашения. Пошли на работу, а то кто его знает, как дело пойдет, а жрать нам каждый день хочется, да и на запас оставить не мешает.
В назначенное время Арман поджидал еврея, снова перекусывая чем Бог послал. Тот тихо подошел и сел рядом. Они помолчали, наконец Цви спросил:
– С чем пришел, руми?
– С согласием, Цви.
Тот с неожиданной прытью вскочил на ноги и уставился на Армана выпученными глазами, хриплым голосом спросил:
– Я не ослышался, руми? Вы согласны?
– Да, Цви. Мы согласны. Мой друг просит тебя прийти вечерком к нам для составления договора и соглашения. Придешь?
– О чем ты говоришь, руми?! Конечно, приду! Я так долго ждал этого момента, что не верю своим ушам. О великий Боже! Неужто ты услышал мои молитвы и мольбы? Слава тебе, Боже! – Он упал на песок и стал биться о него лбом, шепча что-то на своем языке.
Наконец он поднялся. Глаза горели лихорадочным блеском, губы все еще шептали что-то, потом он как бы опомнился, встряхнул кудлатой головой.
– Руми, я приду непременно. Как договорились. Ждите меня, – с этими словами он помчался через толпу, и люди со смехом и удивлением оглядывались ему вслед.
Остаток дня Армана не покидало какое-то внутреннее волнение. Он пораньше вернулся домой, тем более что его работа в этот день почти ничего не давала. Фокусы получались плохо, камушки, которыми он жонглировал, частенько валились из рук.
– Он придет, Пьер! – воскликнул Арман, как только увидел возвращавшегося друга.
– Я все время думал об этом деле и все больше прихожу к мысли, что мы ввязываемся в пустую затею, Арман.
– Что уж теперь обговаривать это. Лучше подождем еврея, и пусть он нам подробно расскажет об этой самой затее. Мне просто не терпится, Пьер. Даже дрожь пробивает. С чего бы это?
– Сам знаешь, не маленький уже. Давай лучше ужинать, а то живот подвело, как у голодного волка.
Ранние сумерки принесли еврея к их убогому жилищу. Он каким-то чудом сумел отыскать их яму и молча уселся возле крохотного костерка на корточки. Пьер с интересом разглядывал его тощую фигуру. Он тут же сообразил, что перед ним действительно не совсем нормальный человек, но отказать ему в уме он не посмел. Что-то говорило Пьеру, что еврей далеко не так прост, как можно было бы подумать.
– Ну что, Цви, – прервал молчание Пьер. – Мы знаем, как тебя зовут, но ты наших имен не знаешь. Меня Пьером кличут, а друга – Арманом. Запомнишь?
– На память не жалуюсь, Пьер, – ответил еврей. – Однако как вам нравится, что я вас так быстро раскусил? – И в глазах его заплясали озорные огоньки. – Здорово, да?
– Должен заметить, что наблюдательный человек всегда может достичь многого. Однако таких просто мало, потому и не всегда можно раскусить человека. А ты человек иного рода, Цви.
– Верно, Пьер. И мы, надеюсь, поладим.
– Я всю ночь думал о тебе, Цви. И не мог избавиться от сомнений. Ты не можешь их рассеять?
– Сомнения всегда могут остаться. Не сомневается лишь дурак и фанатик. Ты не такой. Стало быть, твое состояние вполне нормальное. А рассеять всякие сомнения, если нет неопровержимых фактов, можно лишь верой в задуманное. Потому тебе придется именно так и поступить.
– Это достаточно рискованно, Цви.
– В пустыне все рискованно, и время теперь тоже рискованное. С марокканской стороны сейчас постоянно надвигается угроза нашествия. Их султан Мулай Ахмед набирает силу после разгрома португальцев под Эль-Ксар эль-Кабире. Недаром получил он почетный титул ал-Мансур, что значит Победоносный.
– Нас это мало интересует, Цви. Мы люди посторонние, и наши думы направлены в одном направлении – как бы вернуться домой.
– Но как это осуществить без денег? Вот вам и шанс вернуться в свою Францию. Раскопаем караван – и вы свободны, да еще и при деньгах, которые вам помогут в вашем предприятии. И с этим я советую поспешить, ибо марокканцы могут в любой момент нарушить любые планы. Они уже теперь достаточно сильны, чтобы сразиться с сонгайскими войсками. Уверен, что вскоре так и случится.
– Мы уже дали согласие, Цви. Лишь отсутствие средств может нас задержать. А где их взять?
– Нам много не понадобится, Пьер. Всего несколько дней, не больше десяти, – и мы будем богаты. А на десять дней, думаю, денег вы достанете. Закупить надо только еды, а воду достанем в колодце. Уверен, что для этого у вас деньги найдутся.
Пьер задумался, хотя все уже было решено. Еврей напряженно глядел на него в ожидании. Его черные глаза были широко открыты и поблескивали в мечущемся пламени костра. Густые черные всклокоченные волосы превращали его в дикаря, но умный взгляд говорил совсем о другом.
– Ладно, Цви, – сказал наконец Пьер, прервав затянувшееся молчание. – Послезавтра мы можем отправляться. Дня нам хватит для всех приготовлений и закупок провизии. Но надо припасти еще лопаты, заступы, мешки или корзины.
– Это добро у меня уже приготовлено. Старое, но на несколько дней работы нам хватит.
– Тогда договорились. Послезавтра до восхода солнца тронемся. А к вечеру приходи к нам, вместе переночуем, помолимся каждый своему Богу.
– Хорошо, – ответил Цви, поднялся и, не говоря ни слова, растворился в ночной темноте.
Наступило тягостное молчание. Потом Арман сказал:
– Я не все понял, но главное уяснил. Мы точно ведь едем?
– Да. Послезавтра. Чего тянуть. Лучше сразу покончить с этим никчемным делом и развязать себе руки. А вдруг действительно повезет!
– Эх ты! Значит, и ты проникся надеждой, а?
– Чем черт не шутит, Арман. Этот ненормальный может оказаться прав.
– Я рад, что ты так переменил свое отношение к этому делу.
